И вздохнув, Семен Леонардович вновь принялся готовить аэродром для приема белоснежных лайнеров.
Джинн пригорюнился. Вероятно, из-за плохих метеоусловий связь с начальником полетов была неустойчивой. Однако надежды Гасан не терял.
"Откажись! - взывал он в эфир. - Плюнь! Распусти людей по домам, закрой институт и ступай!"
"Хорошо бы... - донеслось сквозь треск и разряды. - А что скажет Иван Иванович?"
"Плюнь и на него!" - кипятился джинн.
Тут директор не выдержал, хлопнул по селектору и рявкнул:
- Татьяна Борисовна!
- Слушаю, Семен Леонардович, - тотчас ответила секретарша.
- Принесите мне... - директор замялся. - Ну это... Сами понимаете.
"Проси что хочешь! - торжествовал джинн. - Хоть ковер-самолет, хоть сапоги-скороходы! Собирай узелок, тебя ждут неведомые страны и далекие края!"
- Ну уж нет, - процедил директор.
- Что? - не поняла секретарша.
- Ничего, - ответил Семен Леонардович. - Ничего не надо приносить, а позовите-ка мне Антона Никодимовича, начальника отдела.
И, отключив селектор, прошептал, вытирая лоб:
- Этак и впрямь придется узелок собирать. Обуют в сапоги и бросят на периферию первым же самолетом.
Секретарша Танечка не слышала, о чем говорили Семен Леонардович и Антон Никодимович, но рассказывала, что вошел Ступа, будто не выспавшись, а вышел, словно попарившись.
Только в коридоре решился Антон Никодимович перевести дух и смежить усталые веки. А заметив инженера Вову Сидорова, поманил к себе пальцем, издав при этом сопящий звук.
* * *
Неудачу потерпел джинн. В тупик завела тропа, казавшаяся короткой. Пора было возвращаться назад и, собравшись с силами, выходить на большую дорогу. Нелегкой и долгой казалась она, и маячили впереди холмы забот и желаний множества людей. И нельзя было миновать эти холмы, проложив хитрую незаметную стежку, равно как и насквозь рубануться прямым трактом, игнорируя ландшафт.
И решил джинн попытать счастья с молодым человеком, который стоял в курилке растрепанный и красный и жадно затягивался сигаретой. Подкрался к нему джинн, скользнул внутрь и притворился внутренним голосом.
"...и дернула меня нелегкая в коридор выйти, - думал Вова Сидоров. Сидел бы, как все, в комнате, и пронесло бы. Не иначе как Леопардыч ему фитиль вставил, вот он и бесится".
"Это ты про начальника своего, Антона Никодимовича?" - поинтересовался внутренний голос.
"Про него, зануду", - ответил Вова, полагая, что разговаривает сам с собой.
"Зря ты так", - мягко укорил голос.
