Вилейн способна была взывать к древней крови таким образом, чтобы по собственному желанию вмешиваться в процесс зачатия и формирования плода, а именно, определять необходимый пол будущего ребенка. У нее одной отсутствовали проблемы с размножением. А в клане Мораги уже долгое время не появлялись женские особи, но она могла это исправить. Как и подправить вырождение древних в целом.
Однако главной целью все же оставался лорд, уже давно не желающий контактировать со своими подданными. Но с ее способность и кровью Фагуса, Вилейн могла быть полезна для Изара, как никто другой. Если дочь сможет родить ему наследника, вся власть древних сосредоточится только в руках их семьи, а имя Вилейн Вельфор будет увековечено в истории, как и ее потомков. Глаза женщины горели огнем нетерпения, когда она об этом размышляла.
Но сталось так, что материал Фагуса оказался слишком враждебен и непредсказуем и чуть не убил ее саму и ребенка внутри нее. А после Вилейн и вовсе лишилась возможности к дальнейшему зачатию.
Теперь она испытывала к Фагусу не только отвращение, но еще и жгучую ненависть, ведь он отобрал единственное, что выделяло ее из сородичей. Инструмент, с помощью которого она собиралась поднять популяцию древних и свою значимость.
Оставалось надеяться, что дочь, обладая при том еще и кровью целителей, которые в прошлом являлись единственной надеждой лорда Изара, также унаследует ее способность к управлению размножением. Но узнать этого так и не удалось. Лэйрьен Риман помешал ей. И все из-за этой проклятой Марии Тэрелиас.
Погрузившись в воспоминания, Вилейн молчала довольно долго, и Кара, в конце концов, потеряла терпение.
– Возможно, мне стоит спросить об этом у господина Изара? – задумчиво произнесла девушка, привставая из-за стола.
– Сядь, дитя, – вздохнула женщина, принимаясь за третий бокал вина. – Я понимаю твой интерес. Если ты так того желаешь – хорошо.
Вилейн рассказала. Но выложила информацию очень сухо и сдержанно, как выжимку из учебника по истории, убрав личные эмоции и о многом умолчав. Ведь наивный нежный цветочек, в которой за эти десять лет превратилась дочь, не выдержал бы таких откровений. Слабость характера Кары без твердой материнской руки расцвела во всей красе.
После ее объяснений дочь была уверена, что родительская любовь прервалась именно из-за отца, не желающего семьи, и мать была вынуждена устраивать свое будущее с другим мужчиной. В какой-то мере, так оно и было, а потому звучало весьма убедительно и чистой ложью не являлось. Но, к ее удивлению, дочь уловила суть неожиданно быстро.
