– Она уже не та, что была десять лет назад. Тебе нужно искать новые точки соприкосновения.
Рассеянный взгляд женщины красноречиво говорил о том, что она не может осознать смысл его слов. Дочь жива, невредима и ни в чем не нуждается. И этого, на ее взгляд, Каре было достаточно для комфортного существования под материнским крылом. Дела душевные главу Вельфор не интересовали.
– Я вкладывала в нее все свое время и силы. Но теперь она совсем другой человек, воспитанный не пойми кем, – голос Вилейн дрогнул от бессильной злости. – И лишь когда она все вспомнит, мы сможем продолжить с того места, где прервались.
Изар вздохнул и прикрыл веки, призывая на помощь всю свою выдержку. Эта женщина безнадежна.
***
– Я знаю, зачем ты пришла. Но вспоминать – еще не время, – нарастающий шепот знакомого голоса утонул в шипении ее собственного. Невыносимо громкого. Яростного. Обвиняющего.
Кара резко села в кровати, судорожно хватая ртом воздух и цепляясь руками за ворот шелковой сорочки. Кровавые картины минувшего сновидения отступали медленно, нехотя. Как и угрожающие шепотки, обещающие ей самые изощренные муки ада. Последние дни девушка пребывала в чудовищном стрессе и совершенно не запоминала снов, но сегодня кошмары вернулись вновь, напоминая, что ничего не изменилось даже после того, как правда открылась.
Тяжело дыша, Кара осмотрелась по сторонам, смахивая со лба проступивший пот. Убедив беснующееся сознание, что ей ничего не угрожает, девушка рухнула обратно в кровать, крепко зажмуриваясь и накрывая лицо предплечьем. С этим нужно что-то делать. Иначе преследующие жуткие сцены сведут ее с ума, как и ненавидящий внутренний голос.
Шумно выдохнув, Кара отняла руку от лица и уставилась на узорчатую лепнину потолка. Изгибающиеся лозы тянулись вдоль стен, закручиваясь в центр и кругом обнимая увесистую античную люстру. Шторы плотно закрывали высокие окна, не пропуская дневной свет. Девушка перевела взгляд на часы, уже отсчитавшие полдень, и только сейчас поняла, что находится в спальне Ноэля.
Я вчера…
Густо покраснев, Кара нырнула под одеяло, пытаясь совладать с приступом стыдливости. Глупость, сущую глупость она сотворила. Повезло, что друг поступил порядочно и не воспользовался минутой ее наивного замешательства.
Однако, терзающая неловкость быстро сменилась распаляющим гневом. Подлая материнская манипуляция теперь безвозвратно отдалила их друг от друга. Бессердечное пренебрежение душевными метаниями дочери в угоду собственным целям разжигало внутри настоящую бурю негодования. Последний проблеск желания сблизиться с матерью померк после этой ночи. Единственный родной человек на всем белом свете относится к ней как к дорогому подарку для бессмертного лорда. Такое безразличие со стороны матери Кара простить была не в силах.
