Эйдан лежит там внизу, словно в центре мощного взрыва.
Алый плащ на его плечах. Он сам покрыт золой и копотью так, словно побывал в огне.
- Эйдан! – у меня разрывается сердце, я бегу к нему. – Эйдан, нет!
Он не может умереть. Не сейчас!
Спотыкаюсь, встаю и спотыкаюсь снова, ноги не слушаются.
А он вдруг открывает глаза. Смотрит на меня. Очень осознанно смотрит. И даже кое-как пытается сесть.
- Хлоя! – говорит едва слышно. – Хлоя, стой! Не подходи!
На чешуйках его плаща мерцают искорки. Сейчас крылья, которые на нем – не дадут мне прикоснуться. Но он жив… и, значит, все будет хорошо.
Я падаю на колени в двух шагах, закрываю руками лицо. Не могу… Все это слишком страшно для меня. Все…
- Все хорошо, - хрипло, глухо говорит Эйдан, в его голосе безумная усталость и такое же безумное торжество. – Крылья приняли меня, ты же видишь?! Я могу летать!
Всю свою жизнь он мечтал об этом.
Мне хочется расплакаться, но на это уже нет сил. Я просто сижу и смотрю на него.
Кое-как, шатаясь, Эйдан поднимается на ноги.
- Ты иди, Хлоя, - говорит он, собирается с силами и встает почти прямо, только чуть пошатываясь. – Иди наверх. А мне еще нужно кое-что сделать.
- Что сделать? – не понимаю я. Что же еще?
- Там… - он поджимает губы, его покачивает. – Там внизу есть… один артефакт… не спрашивай меня, не спрашивай, откуда я знаю. Просто знаю. Крылья знают это, и я теперь тоже. Там… мне нужно забрать и вернуть на место.
- Что там? – не люблю я тайны, а сейчас от них особенно не по себе. – Внизу, на том ярусе, ведь погибали самые крепкие венаторы, а ты… Там какая-то сила…
- Да, - он улыбается, улыбка совсем не человеческая на его черном от копоти лице. – Там страшная сила. Но мне можно. Правда, Хлоя, не волнуйся за меня. Мне сейчас можно. Я только заберу одну вещь и тоже поднимусь наверх. Ты иди.
* * *
Мне казалось – от ожидания я умру. Невозможно так ждать. Сидеть и не понимать, что происходит там, не в силах ничем помочь.
Договорились, что я жду Эйдана до заката, и если не он не вернется, то я сообщаю во дворец, а там дальше решают, что делать. И чтоб сама я не совалась ни в коем случае, это опасно.
Я очень боялась, что так и будет. Что мне придется сообщать, как он пропал.
Никто из нас не знал, чего ожидать.
Я прождала его два часа, но эти два часа показались двумя годами.
Ходила кругами, сидела, закрыв руками лицо, и ходила снова. Ожидание изматывало.
Когда увидела, как он выходит к подъемнику, как поднимается… я… даже вскрикнула, разрыдалась, не в силах терпеть больше, так хотелось кинуться к нему.
