- Эйдан, - позвала я.
- Хлоя, тебе стоит уйти, – сказал он.
Вот уж нет. Уйти сейчас и потом будет только хуже. После сегодняшней ночи ему еще более неловко, больно смотреть на меня. Потому что он принял меня за другую, пусть и в бреду. Потому что я видела это. Еще выше стена вырастет между нами, надо что-то сделать сейчас.
Черт… не то, чтобы он был мне нужен, как мужчина, не то, чтобы…
Но так вышло, что он мой муж. Мне жить с ним рядом.
Мне кажется, еще можно что-то изменить.
- Кто она? – сказала я.
- Хлоя! – он почти вскрикнул, резко и раздраженно. – Я не хочу говорить об этом.
- А я хочу, - сказала твердо. – Если не сейчас, то потом ты тем более не захочешь. Я вижу, это мучает тебя, так может быть, стоит рассказать…
- Ты ничего не понимаешь!
Он тихо зарычал, едва не ударил в стекло, но вовремя одумался, ударил кулаком в стену рядом.
- Так объясни мне, - сказала я. – Потому что все твое спасение мира… все это… Эйдан, это лишь попытка доказать самому себе, что ты можешь кого-то спасти.
Возможно, зря… потому что он разом вытянулся, и без того бледные щеки совсем побелели. Я попала в больное место. Но понимание пронзило так отчетливо, что удержаться я не смогла.
Попытка избавится от чувства вины.
- Ты ничего не знаешь! – сквозь зубы прорычал он.
- Объясни.
Я не сторонница поглаживаний по головке и танцев с бубном, лишь бы не обидеть. Иногда запертую дверь невозможно открыть, приходится выламывать… И у меня тоже есть чувства.
- Уходи! – рявкнул он.
- Нет, - сказала я. – Объясни мне, и я уйду.
Да, я упрямая. Но потом он закроется еще больше.
Я подошла к нему.
И его прямо трясти начинало от моего присутствия, от близости.
Объяснять Эйдан не хотел. Ему было больно и страшно, он хотел побыстрее от меня избавиться.
Развернулся ко мне, шагнул даже навстречу, грозно и страшно нависая надо мной.
- Убирайся! – яростно, сквозь зубы.
Вот только слезы отчаянья блестели в его глазах. Еще немного, и покатятся по щекам. Эйдан понимает этого, но сделать ничего не может, и уж точно не хочет, чтобы я видела… Но я все еще стояла перед ним.
- Ты любил ее? – сказала я.
Мне самой страшно смотреть на это.
У Эйдана дрожат губы, он поджать, закусить, но они все равно дрожат.
- Это не твое дело!
Он сжимает кулаки и надвигается на меня, нависает. Выглядит сейчас разъяренным чудовищем. Я бы испугалась, если бы знала его чуть хуже.
- Ну и зачем ты пугаешь меня? – говорю я. – Ты ведь не ударишь, ничего плохого не сделаешь. Ты можешь кричать все, что угодно, но это только слова. Слова – как ветер… Я же вижу, что ты делаешь, Эйдан. Когда твой отец хотел наказать меня, ты прибежал, хоть он тебя и не звал, ты встал между нами, закрывая меня своей спиной. Ты защищал меня. И там, в подземельях, ты защищал тоже, как мог… ты мог бы отдать свой амулет мне, а сам прикрыться надежным щитом Гиллеврея. Но ты думал не о себе.
