— Это который с птичками? — правильно понял его Шматов. — А чего с ним. Коврик-то вроде завалящий…
— В том-то и дело, братан. Ты слыхал, что мусульманам нельзя ни людей, ни животных изображать?
— Нет. А почему?
— Да хрен его знает почему. Харам и все тут! Только ведь зачем-то ткач этих птичек выткал?
— И что делать? — помотал головой, будто отгоняя наваждение, так и не сообразивший в чем дело парень.
— Ни хрена не делай. Просто если попросят любую вещь в уплату или за денежку малую, скажи, мол, без меня этот вопрос не решаешь. Усек?
— Ага!
— Ну, давай.
Будищеву и впрямь надо было бежать. Отпуск отпуском, но великому князю Константину Николаевичу пришла в голову блажь, что кадетам Морского корпуса надобно срочно поведать об опыте применения картечниц в Ахал-Текинской экспедиции. Обязанность эту он возложил на Шемана, но бравый лейтенант расхворался и не смог по состоянию здоровья. Недавно произведенный в мичмана Майер вообще находился в Москве, так что отдуваться пришлось подпоручику Будищеву.
В царствование императора Александра Освободителя, Морской кадетский корпус был переименован в училище, но в обиходе все старались называть его по-прежнему. Привилегированное учебное заведение по престижности могло поспорить с такими столпами военного и придворного образования, как Пажеский корпуса, Николаевское кавалерийское училище или Александровский лицей.
Генерал-адмирал Константин Николаевич предпринял немало усилий, чтобы демократизировать свое ведомство вообще и корпус в частности, однако нельзя сказать, чтобы преуспел. Традиции элитарности пустили слишком глубокие корни, но, тем не менее, именно при нем в тесную касту морских офицеров стали проникать дети врачей и выслужившихся из нижних чинов обер-офицеров.[22]
Но в любом случае, импровизированный лектор оказался под пристальными взглядами будущей элиты флота и империи. В одних читалось искреннее любопытство, в других пренебрежение, в третьих равнодушие. Впрочем, пришедшему с лекцией подпоручику было не привыкать.
— Добрый день, господа, — начал он. — Меня зовут Дмитрий Николаевич Будищев и я расскажу вам об опыте применения пулеметов во время экспедиции в Геок-тепе под командованием генерал-адъютанта Скобелева.
— А почему вы сказали пулеметов? — спросил кто-то с места. — Ведь правильно они именуются митральезами.
— Кто сказал?
— Кадет Василий Канин, — вытянулся во фрунт любопытный.
— Видите ли, Василий, — хмыкнул лектор. — Дело в том, что, на мой взгляд, и французское слово «митральеза»,
