Где в строфах сплошь: мои, твои, не чьи,
Глаза, гроза, того и моего…
А повзрослев, не пишут ничего.
А те, кто дальше пробуют писать,
Свод своих правил любят сочинять,
Кто без пробелов, кто без запятых,
Кто прозой, но представленной как стих.
Не важно, кто в чём прав, и кто не прав.
Но жизненного опыта набрав,
Отбросив напрочь вычурность речей,
Поэты пишут просто, без затей.
Их слог прозрачен, как весенний лёд,
За ним Душа вздымается в полёт,
Смеяться, плакать, тосковать, грустить…
Всё то, что автор в стих сумел вместить.
Мы мечемся, не понимая сути.
Явь – маятник. Сон – чуткий камертон.
Летим пургой, песком, парами ртути.
Пытаемся связать всё, как фотон.
Проникнуть образ. Описать словами
Невыразимость космогенных сфер.
Себя порой не понимая сами,
Несёмся в вихрь навеянных химер.
Подхватывает нас поток сознания
Узорно вырисовывая строки…
Затем приходит ясность осознания
И чёткость рифм классической эпохи.
Каждый видит своё в облаках.
Ветер их беспрестанно тасует,
Растворяет в летящих лучах
И опять новый образ рисует.
Каждый видит своё в низках слов,
Сколько мы бы их не тасовали,
Всё сотрём, перепишем всё вновь,
Но понятнее станет едва ли.
В каждом память своих берегов,
Ни связать, ни обрушить словами…
Чёрно-белый туман облаков,
Проплывающих над головами…
Не страшись камней лежащих![2]
Стерегись камней летящих!
Ранить может даже слово,
Если камнем в нём основа,
Пусть и вкрадчиво звучит,
И приятное на вид:
Если брошено со злостью!
Выкашляно с горла костью!
Если с равнодушья ядом
От родных и тех, кто рядом!
Льдов, подземных, холодней…
Слово бьёт больней камней!
Над головой, в иллюзорности сини,
Солнце и ветер рисуют картины:
Воды небесные, хлопком пустыни,
Горной грядой, пеленой паутины,
Перьями, рябью, комками тугими…
Все одинаковы, разные вроде,
Также как всё в этой дивной природе,
Также, как мы, что живём здесь под ними.
Слегка на солнце розовея,
Цветастая, как попурри,
Сверкала длинная аллея,
В сусальном золоте зари.
Отблёскивая огоньками,
В нектар оправив язычки,
Колибри висли над цветами
И сбрасывали лепестки.
Они кружили мотыльками,
Мерцало нежное панно.
Казалось, что уже давно
Мы стали бабочками сами.
Касаньем краешка крыла,
Дробленьем чувственного взгляда…
Любовь пылала и цвела,
В преддверье будущего ада.
Люд тащит свой дом на себе, как улитки.
И стены его, словно раковин слой,
Бывают тонки, ненадёжны и хлипки,
И крепкой бронёй, нерушимой, порой.
Под ними скрываются истинность взглядов,
Эмоции, чувства, мотивы и цель.
