Шин и Толя переглянулись еще раз. Слова звучали предельно ясно, сообразить, какой предмет кого олицетворяет, труда не составляло, тем более, что оба стража прекрасно знали свое излюбленное оружие.
— Значит… — Анатолий быстро облизал губы, — Значит, я — Меч, Шин — Стрела, а Пьетро… Кол?
— Да, только Кол предал нас, — раздраженно бросил Аччайо, — Конечно, долгое время вы путешествовали вместе… А, да что толку — ни луны серебряной, ни радуги в ночи никто не видел, думаю, можно пока забыть о пророчестве. Меня больше волнует, что делать с Дэмпером. Ночь мы можем провести здесь, но потом нам нужно отправляться в путь.
— Он останется здесь, — Карина, отвернувшись от раненого, сдвинула брови, — Ему следует лежать, и лежать долго — никак не меньше нескольких недель. Я надеюсь, хозяин дома согласится подержать парня у себя?
Игнат, который все это время предпочитал оставаться вместе с сыном за спинами гостей, и на которого после вопроса шаманки обратились все взгляды, торопливо кивнул. Помогать людям добрый кузнец был готов всегда.
…В путь двинулись рано утром. Игнат со вздохом проводил сына, вооружив его на сей раз мечом более подходящим ему по размеру; Барт, Толя, Мирко и Шин простились с мрачным Дэмпером, который только и смог, что моргнуть им на прощание. Фредо, Ашет и Аркано попрощались довольно сдержанно, не видя особенного смысла длить печальные минуты расставания, и уверенно заняли место во главе отряда.
Остальные распределились уже вполне привычным образом — Барт, Шин и Анатолий следом за предводителями, Мирко с Кариной и Антоном за ними, а Фаррад и шагающий рядом с ним Эрнесто, ловко скрывающийся в тени лошади, в арьергарде.
Покинули деревню, и спокойно затрусили по чистому полю, направляясь к заброшенной церкви у дороги. Это строение больше не пугало путников — жрецов Неблиса в нем не осталось, люди к церквушке не приближались, убежденные, что в ней обитают вампиры, и место постепенно начинало зарастать травой, уничтожающей память о страшных преступлениях.
Карина, скачущая на своей Травинушке в обнимку с неизменной Марысей, неожиданно прибавила ходу. Какая-то мысль, терзавшая ее на протяжении всего пути, наконец оформилась и потребовала внимания князя и обоих его братьев. (К слову, братьями Фредо после памятных событий называл и Ашета, и Аркано, не делая разницы — кто названный, а кто родной, — поэтому и сами ребята уже начали полагать себя родственниками не только князю, но и друг другу).
