Скрипач непонимающе помотал головой. Тонких намеков учителя он не понимал.
— Что вы имеете в виду?..
— Я хочу сказать, что эта девушка, подарившая некогда тебе свою невинность, возможно, обрела ее вновь, — спокойно пояснил вампир, сцепляя руки в замок, — Скрипка исцеляет, Антон. И на простых людей, случайно услышавших ее звук, она оказывает поистине благотворное действие. То, что Милена услышала твою игру, услышала ее именно в момент возвращения к исходному, сделало ее чистой, как младенец. Уйдя из деревни, ты оставишь в ней самое чистое и светлое существо, какое только видел свет. Этот дар — куда больше, чем слова любви или обещание замужества.
Антон медленно выдохнул. Слова учителя дарили облегчение и ему самому, прогоняя невольное чувство вины.
— Как трогательно, — недовольно проворчала Карина, с силой затягивая бинт на плече поклонника, — Еще бы кто ей об этом сообщил — и вообще счастья не оберешься!
Юноша чуть улыбнулся, опасаясь показать свои истинные чувства. В последних словах шаманки он впервые услышал жгучие нотки ревности, теплом согревшие его сердце.
Увы, никто из увлеченных собственными делами и проблемами людей не заметил присутствия лишнего свидетеля. А он, замерший под окном, слышал каждое их слово, и делал для себя очень верные, и очень опасные выводы.
…Когда вихрь рассеялся, Пьетро по инерции сделал еще один оборот вокруг своей оси. Потом остановился, потряс головой и, силясь прийти в себя, непонимающе огляделся.
Хозяин отправил его вовсе не ко дворцу князя, не к дверям дворцовой темницы, а почему-то в деревушку, что лежала немного севернее дворца. И теперь он, стоя у околицы, недоуменно озирался, не зная, что делать — идти ли освобождать Акуто, или же для начала узнать, кто же в деревне наиболее чист душою и, соответственно, кто больше всего подходит для черных дел Доната.
— …вернула все к изначальному виду, — донесся из окна крайнего дома чей-то незнакомый голос. Пьетро нахмурился и, толком не зная, зачем делает это, осторожно приблизился, прислушиваясь.
То, что место он выбрал удачно, предатель понял почти сразу — голос экс-патрона, Ашета Аччайо, он различил моментально, как и отвечающий ему голос главнокомандующего княжеской стражей. И как удачно, что разговор у них шел как раз о чистоте, о наивности и о какой-то девице, которую, видимо, удалось очистить…
Пьетро прислушался, одновременно прищуриваясь: так ему казалось, что слух становится острее. Так… так… возвращенная невинность — какая чушь! Очищенная душа… это уже интереснее.
