Фредо, удерживая над головой пылающий посох, кое-как высвободил серебряный меч из ножен и, оглянувшись по сторонам, неожиданно крикнул:
— Мирко!
Испуганный молодой страж, правильно поняв, что глава княжества призывает его к себе, направил беснующуюся лошадь к нему и, натянув поводья, замер, вытягиваясь по струнке, демонстрируя готовность исполнять приказ. Впрочем, приказа как такового и не последовало. Чернокнижник без излишних слов сунул ему в руки свой посох и, бросив:
— Держи крепче! — повернул коня мордой вперед. Молодой человек, нервно стиснув теплое дерево, заволновался.
— Слу… Но послушайте, Ваша светлость! Я же не могу, я… я не умею!
— Создавай огонь внутри себя и выплескивай его с помощью посоха! — рыкнула Карина, не поднимаясь с колен, — И не отвлекай людей понапрасну!
Мирко совсем растерялся. Каким образом создать огонь внутри себя, и выплеснуть не на посох, а с помощью посоха, понять было мудрено.
— А если он погаснет? — испуганно вопросил страж, стараясь не думать о другом, еще более худшем исходе: удайся ему создание огня, он бы мог запросто спалить посох князя, а за это ему, должно быть, головы не сносить.
— Не бойся ты так, братец, — Антон, который ухитрялся, сидя на коне, доставать скрипку и уже почти преуспел в этом занятии, ободряюще улыбнулся. С того мига, как он перенес Карину через полчище крыс на руках, с тех пор, как девушка поцеловала его в благодарность, юноша ощутимо воспрянул духом, и теперь уже не видел в молодом страже соперника. В конечном итоге, ехала-то шаманка с ним, с Антоном, а не с Мирко, и выбор этот сделала сама, что не могло не радовать.
— Поверь в себя, — продолжил парень, — Закрой глаза… и следуй зову сердца. Все будет хорошо, я когда-то тоже начинал, — с этими словами он вскинул добытую, наконец, скрипку к плечу, и мягко провел смычком по струнам, извлекая из инструмента первую дрожащую ноту.
Мирко глубоко вздохнул и, мрачно кивнув, послушно закрыл глаза, слушая, правда, не зов паникующего сердца, а тихую мелодию, льющуюся из-под пальцев Антона.
Послышалось разъяренное, шипяще-рычащее мяуканье, и в освещенный круг вылетела Марыся с окровавленным боком, горящими глазами и оскаленными клыками, на которых тоже виднелись следы крови. Обнаружив колдующую хозяйку, кошка мигом бросилась к ней и, забившись между упертых в землю рук, легла, тяжело дыша. Карина стиснула зубы. Первым ее побуждением, первым желанием было утешить любимицу, постараться залечить ее боевые раны, но сейчас она не могла себе этого позволить — колдовство нельзя было прерывать, иначе это могло быть чревато.
