Антон вскинул скрипку и заиграл. Прекрасная, удивительная мелодия наполнила маленький дворик, полилась ласковым ручьем, казалось, успокаивая, умиротворяя мятежные души, нежно касаясь их…
Родж Айно опять режуще расхохотался и сделал странное движение рукой, словно отмахивался от мелодии.
— Музыкальное сопровождение? Неплохая идея, парень, играй! Только сыграй что-нибудь повеселее, а?
— Будет тебе сейчас повеселее, — процедил задетый за живое Ашет и, недолго думая, поднес к губам флейту. Первая трель не причинила неблиссеру особенного вреда, хотя ударилась точно в него, и охотник уже, было, растерялся, но тут Эрнесто, отчаянно сражающийся с молоденькой неблиссеркой, воскликнул:
— Они невосприимчивы к звуку!
Вторая трель ударила в дверной косяк над головой Роджа. Толстая балка, отделившись, обрушилась вниз и, ударив неблиссера по голове, ненадолго погребла его под собой.
Тени, возмущенные таким кощунством, взвыли. Плащи полетели в стороны, открывая озлобленные лица, целую толпу одичавших людей, готовых рвать и метать, отстаивая свое право убивать направо и налево.
— Трава растет в поле, трава растет на воле, — поспешно прошептал Фредо, очерчивая посохом круг, — Как цепи, связует, Навек парализует!
Несколько неблиссеров упали, не в силах справиться с оплетшей их лодыжки травой, но на смену им тотчас же пришли другие.
Чернокнижник медленно поднял голову к небу и лицо его залил лунный свет. На несколько секунд он закрыл глаза, а когда вновь распахнул их, от черного ободка вокруг радужки не осталось и следа — очи князя и в самом деле казались двумя серебряными плошками.
Родж Айно, кое-как выбравшийся из-под обрушенной на него балки, сел и, тряхнув головой, внезапно вскрикнул, почти взвизгнул, указывая на концентрирующегося чернокнижника:
— Убить! Убить его, немедленно! Не дайте этой твари закончить колдовство! Он убьет нас!
Фредо его не слышал. У ног его, медленно клубясь, поднимаясь из самых недр земли, тихо вился пронзительно-серебряный, сверкающий туман, окружающий его, поднимающийся все выше и выше.
Ашет отступил, с опаской косясь на брата. Таким ему его видеть не приходилось никогда, и в какой-то миг старые мысли о том, что чернокнижников надлежит хватать и доставлять в темницу, вновь вспыхнули в его голове.
Князь неспешно отвел в сторону правую руку, погружая ее по локоть в серебряный туман, и застывая так. Потом отвел левую, сжимающую посох, касаясь его навершием тумана и, глядя прямо на луну, что-то забормотал.
