Просидев ещё какое-то время в подавленном состоянии, она, осушила последние влажные участки холодных щёк, встала с кровати и, накинув на оголённые плечи чёрную вязаную кофту, неуверенно переступила порог своей комнаты. Спускаясь по лестнице, она вспоминала последний разговор с любимой бабушкой, её глаза и нежные, изрезанные глубокими морщинами руки, которыми она обнимала единственную внучку.
Всё это было словно вчера и ей до сих пор казалось, что её дорогая бабуля всё ещё рядом. Клэр вдруг вспомнила, как они вдвоём беззаботно сидели в зелёной беседке, расположенной в саду Элжиры, и пили чай с печеньем. Бабушка шутила что-то о мужчинах и военной форме, поправляя свои серебряные от времени волосы…
За ярким воспоминанием Клэр даже не заметила, как преодолела все ступеньки и уже стояла у входной двери. Она направилась к машине отца, которая должна была везти её на последнюю встречу с покойной, нырнула в неё и облокотилась на дверцу, размазывая пальцами капли на стекле.
Спустя час они подъехали к Никольскому кладбищу Александро-Невской лавры. На лицах присутствующих читалась полагающаяся скорбь, а затянутое чёрными тучами Петербургское небо добавляло ещё больше печали этому дню.
Девушка вышла из машины и вместе с родителями пошла в небольшую пристройку к белой церкви. Совсем скоро навстречу им вышел священнослужитель и, выразив свои соболезнования, проводил в храм, где уже стоял гроб с покойной. Клэр медленно плелась за мамой, боясь посмотреть на белое, неподвижное лицо родного человека.
Приближаясь к гробу, она уже не могла сдерживать чувства. Неприятное ощущение сдавленности в груди плавно перешло в горло. Вся боль, что пряталась в глубинах её души, вырвалась наружу, взяв тело под контроль. Сжимая губы, она всё же набралась сил и наклониться, чтобы прикоснуться к холодному лбу бабушки.
Клэр не могла и не хотела наблюдать за процессом погребения. Пока родные и близкие прощались с Элжирой, она сидела в беседке на улице, подальше от места, где всё было мертво: и бабушка, и память, и прошлое. Она сосредоточенно вглядывалась в гонимые ветром грозовые пятна и совершенно ни о чём не думала.
Уединение не продлилось долго: вскоре к ней подошла мама и, погладив её по голове, позвала на зачитывание завещания.
Церемония прощания проводилась не традиционным для России способом, а по обычаям их семьи. Пока нотариус оглашал завещание покойной, Клэр сидела, опустив глаза, и совсем не вникала в суть происходящего, прекрасно понимая, что обо всём позаботятся её родители. В последние минуты процесса речь зашла о мелких безделушках покойной. Нотариус называл одну из таких вещей «этот предмет», в точности не говоря, что он собой представляет.
