— Тебе бы следовало уже стряхнуть отцовское покрывало и начать подумывать о том, какое по размеру и из какой шерсти, овечьей или собачьей, пошить свое. Кабиан слишком тебя опекает. Говорил ему, а он все рукой машет. Но знай, Ри, первый гвальд цнои учится ходить, говорить и слушать; второй — правильно выполнять устои, переданные нам «жующими»; третий же…
Старейшина положил легкую руку на плечо мальчика и несильно сжал. На второй льяд Глупости, пятого дня серпа Льяд Ри исполнится три гвальда — совсем скоро. Выдержав нужную паузу, чтобы Ри обратил внимание на его слова, Инэн заговорил снова:
— Третий гвальд цнои переживают приобретенные знания и уже должны определиться, как им быть с полученным от родителей и предков опытом. А ты легок, как пух тополя. Пора бы уже сбросить семена и пустить корни. Ведь ты не глупый, Ри, сущие видят в тебе множество ценных ростков, но им не пробиться через хитин отца. Вырасти свой панцирь.
— А дальше? — беззаботно поинтересовался Рийя Нон.
— Что дальше?
— Как и зачем живут цнои дальше?
Старик от души рассмеялся. Сложив руки на коленях, он задумчиво наблюдал за непоседливым мальчишкой, пока не собрался ответить:
— Четвертый — гвальд самостоятельности. Самостоятельность — это…
— Знаю я, — перебил Ри, издалека завидя Майю.
Она спускалась по центральной улочке среди неказистых серых домишек в вязанном, в цветную полоску платье, длинных чулках и с котомкой за плечами. Ее мать красила нити шерсти, а отец добывал краску из растений и личинок насекомых, поэтому Майя всегда одевалась в пестрые, радужные наряды.
Инэн Гаро не обиделся, он сам когда-то был таким: своенравным, считающим свое мнение единственно верным. Ты либо слепнешь, костенеешь и высыхаешь, оставаясь центром, либо понимаешь, как много рядом вселенных, из которых можно пить. Глупо считать себя самым умным. Инэн верил, что Ри не глуп.
— Пятый и шестой гвальды цнои передает знания своим детям, учит их ходить, говорить и слушать, а потом — становится счастливым и умирает.
— Не по погоде оделась! — съязвил Ри, намекая на довольно-таки теплое утро, и вскочил навстречу Майе, а чтобы не огорчить старейшину, отметил, обращаясь к нему: — Остановились на шестом гвальде.
Инэн Гаро, ухмыльнулся и кивнул, разрешая отлучиться. Ри распознал в этом жесте сожаление, которое старейшина частенько проявлял, оставляя в душе подростка неприятный осадок непонимания: «Голова-то у тебя на месте, да вот только плечей нет».
