— О тэ ранги, Ри, я буду за спиной в каждом шевелении листа, в каждом взгляде пролетающей над твоей головой синицы, я буду следить за тобой… о тэ ранги.
Он вскинул меч и громогласно объявил:
— Хеллизия! Эль сэкта!
Соратники по оружию ответили дружным боевым выкриком: «Сэкта!» — эти слова настигли убегающего Ри через нити сущих напуганных жителей Энфиса плачем детей, проклятиями и диким ужасом. Потеряв на мгновение землю под ногами, он зацепил плечом ствол сосны и с шумом грохнулся в ложбину. Слезы хлынули из глаз парня — боль ревущей от стыда души и клокочущего от страха сердца. Он все еще чувствовал конвульсивный трепет Энфиса, нити волнами передавали испуг, смирение, обвинения, и каждый новый всплеск жег сильнее, заставляя вскочить и бежать как можно дальше. Образы охотников тускнели, догоняя серыми вспышками.
С тех пор, как Коган достал свой меч, люди не поднимались с колен. Те же, кто был слаб или стар, и вовсе лежали, скрючившись на земле. Они стонали. Некоторых выворачивало рвотой прямо на себя.
Тот, которого Коган назвал Лиссо, спешился и подпрыгнул с вытянутым языком и перекошенным лицом к трясущемуся судье. Схватил за подбородок и притянул к вытаращенным безумным глазам:
— Что ты сказал? Повтори!
— От имени владетеля Тэи… — губы судьи тряслись, он казался похудевшим. Если у старейшины и теплились надежды на защиту представителя власти, когда отряд Когана только въехал в спящую обитель, то сейчас не осталось ни малейшей.
— Ты только посмотри, Ког! — Лиссо почти вплотную приблизился к судье, колючая щека прижалась к гладкой щеке замершего мужчины, вонь перегара обжигала пересохшие губы. — Ты глянь! Не такой ли искал?
Коган недовольно фыркнул, но подошел на пару шагов, прищурился, рассматривая глаза судьи.
— Пожалуй, — согласился он и достал из-за пояса кинжал с широким, коротким лезвием, затем неторопливо, размеренно отковырял им голубой карг хлазы из перстня, не снимая того с пальца, отшвырнул в сторону, как ненужную безделушку, и, устало вздохнув, приказал: — Достань, засмоли. И разбудите, наконец, Акти!
Лиссо захохотал, запрокинув голову, косички смешно и беспорядочно затряслись. А когда успокоился, одной рукой покрепче сжал подбородок жертвы, а другой достал кортик и воткнул острием снизу под кадык, да так, что судья подпрыгнул, а пупона слетела. Повалил кровоточащее тело на землю, прижал коленом голову и принялся выковыривать глазное яблоко, стараясь не повредить трофей и не отвлекаться на испуганные возгласы.
