Последние слова прозвучали с вызовом.
Старуха-обрядчица тоже выступила вперед:
— Но у твоего брата ничего не было! Шкурки да мех. Можешь забрать и оставь нас в покое!
Судья потянул Мельзингу за рукав, предлагая успокоиться.
Коган погладил бороду, расправляя ее по щиту. Он не торопился с ответом.
— Последний раз, когда я видел Каба, — а было это давно, признаюсь, — рядом с братом цвела роза невиданной красоты. По имени Нон. Не думаю, что лепестки ее уж совсем увяли, я бы посмотрел.
— Нон умерла при родах! — выкрикнул кто-то осмелевший. — Убирайся!
Илори Когана фыркнула и суетливо затопталась. Самый коренастый из охотников резво спрыгнул и, выхватив из бокового крыла сбруи короткий лук, присел перед командиром на одно колено. Нижняя часть его лица была прикрыта черной повязкой, а лысый череп блестел от пота. Доспех в основном состоял из переплетающихся тонких ремешков. За спиной торчал колчан с оперенными стрелами.
— Ну-ну, Пото, тише. — Коган похлопал по ребристому боку илори, будто успокаивал животное, а не телохранителя. — Никто не думал мне угрожать. — Он повернулся к охотнику, который постоянно довольно улыбался: — Руда, ты ведь обыскал дом моего братца?
Тот кивнул и еще больше натянул самодовольную ухмылку предвкушения.
— А где же его сынишка? И тело Каба где? — Коган вопрошал строго, но будто безразлично: он просто соблюдал традиции.
В толпе зашушукали об отсутствии мертвеца, и только Мельзинга заметила, что охотника интересовало только отсутствие племянника.
— Пусть выйдет! — Коган требовательно повысил голос. — Я просто спрошу, не желает ли он отправиться со мной. Если нет, то настаивать не буду. — Отмерив порцию внимания каждому жителю Энфиса, он добавил: — Обещаю, хотя могу и потребовать! Лишняя пара рук в Тишину мне пригодится. Только и всего.
Старуха, а вместе с ней и Ри, заметили капли раздражения, которые стали накапливаться в потоке слов Когана.
— Отдайте мальчишку! — вдруг нервно завизжал один из чужаков, до того наблюдавший безучастно. Его борода была аккуратно подстрижена, а в мочках ушей сверкали кольца с зазубринами внутрь. Волосы завиты в многочисленные короткие косички. Защитные пластины более, чем у других, имели гвиртовые отливы и особенно ярко отражали бушевавший пожар.
— Лиссо! — резко огрызнулся Коган, косясь на старейшину. — Успокойся!
Лиссо лишь поморщился, но промолчал.
— Я хочу лишь поговорить с ним, — поспешил перебить растущее возмущение предводитель отряда, смягчив тон.
