— Полагаю, это ты в благодарность за спасение издеваешься надо мной у ее могилы?
— Да иди ты в жопу, сволочь! — сорвалась девушка. — Она погибла из-за меня! Я! Понимаешь, слизняк, я, я не успела!!!
Он с холодным интересом смотрел на нее: «Так вот что ты за человек, Сорью…»
— Из-за тебя, говоришь… Мы все, Аска, облажались. Ты слишком быстро рванула из укрытия, Мисато-сан не посмотрела на радар, я… — он запнулся. — Я просто — просто! — ничего не сделал… Единственным человеком, кто сделал все правильно…
Синдзи взмахнул рукой, указывая себе за спину, чувствуя, как выворачивается все внутри, протестуя против того, что он хочет сказать. Но ярость довершила дело вполне успешно.
— …И вот ее даже тут, под памятником, нет. Как ты думаешь, Аска, может, кому-то из нас стоило тоже сдохнуть? Хотя бы ради справедливости?
— Справедливости нет, Икари. Это война.
«Да ты просто мудрец сегодня, мать твою».
Синдзи подошел к ней и одним ударом в лицо сбил с ног. Костыли нелепо вскинулись, падая на девушку сверху. Очень хотелось уйти, не глядя на это жалкое создание, которое тщилось быть самым-самым — и в пафосе в том числе. Уже пройдя мимо нее, Синдзи услышал тихий всхлип и обернулся.
Аска вставала, поднимала костыли и сдавленно сопела, пряча всхлипы.
— Ты… Ты… Ты свинья, идиот Синдзи. Я никогда не понимала, что она такого видела в тебе…
Синдзи замер: Сорью пыталась утереть, очевидно, разбитую губу, слепо мяла респиратор и бубнила, бубнила, бубнила…
— … Она, наверное, была дурой, которой выжгло мозги, раз любила тебя, дурой! Да, дурой!..
Аска вдруг расплакалась навзрыд, обвисая между костылями:
— Tausend Teufel!.. Ну как?! Как я могла не успеть?!!
Он вдруг понял, что крепко сжимает ее плечо, а всхлипывающая маска смотрит на него.
— Когда захочешь, вернись, пожалуйста, Аска.
Девушка кивнула и отвернулась к памятнику. Синдзи поправил респиратор и ушел. Домой. Там его ждал только джаз, и Икари уже знал, в чем именно хочет забыться: он так и не услышал пластинку, купленную по сумасшедшей цене на Гавайах.
The Ink Spots. «Maybe».
