— А вот сейчас служанки придут, мы их и заставим. — стоило только закончить фразу, как в кухню вошёл Кузя, ведя за собой низенькую щуплую девушку в оборванном платье.
— Ой, убогая! — хватаясь за голову, сокрушалась Сима.
— И в чём только дух держится! — вторила ей Любаша. — И как же звать тебя, милая?
— Настенька. — потупив взор тихо проблеяла эта тщедушная.
— Настька, значит. — кивнула Сима, оглядывая девушку с головы до ног. — А ну-ка, милая, ответь, ты когда в последний раз ела?
Девушка, опустила глаза и тихо-тихо ответила:
— Так хозяин разрешает питаться только тем, что остаётся с его стола. А ест он раз в два дня. А в этот раз уже третий день доходит, так как он по делам в город отлучался.
— Вот душегуб проклятущий! Изувер!
— Да так же голодом заморить можно! — возмущённо качала головой Люба. — Не бойся, чахлая, теперь-то мы тебя откормим.
— Давай знакомиться. Я Серафима Сергеевна, а эта милая старуха — Любовь Васильевна.
— Ну что, девчонки, приступим? Кузьма, неси воды, да побольше. Будем красоту наводить.
— Настька, сымай шторы с окон да сожги их, а то поди блохи в них завелись.
— Симка, на тебе печь. Ты из неё всю золу выгреби, а я ревизией займусь. Нужно же мне знать, что из продуктов имеется.
— Вот ты умная! — возмутилась Сима, уперев руки в бока. — Нам, значит всю грязную работу, а тебе только продукты подсчитывай. Нет, милая подруга, берись ка ты за посуду, нечего отлынивать. А ревизию, потом вместе проведём.
Любаша, хмыкнув, не стала возмущаться, а взялась за работу.
Около часа трудились женщины: окно вымыли, шторы заменили, печь побелили, посуду помыли, полы отскребли. Кузьма только успевал воду подносить. Благо во дворе добротный колодец стоит. И совсем скоро кухня засияла.
— Да, не моя, конечно, кухонька, но работать можно. — удручённо проговорила Люба, принимаясь за разбор продуктов.
Рядом с кухонной дверью обнаружилась кладовая, в которой хранились крупы, сыр, вяленое мясо да овощи с фруктами. А ещё Кузьма показал небольшой винный погреб с огромными бочками различных напитков от кваса до разнообразных вин..
— Живём, подруга! — радостно всплеснула руками Серафима. — Настька, неси кружки.
— Что вы, это же господское! — глаза служанки лихорадочно забегали.
— Не боись, девочка, он ничего не узнает. — успокаивала её Люба, допивая первую кружку.
— Ох, что будет! Что будет! — причитала Настенька, впервые пробуя терпкий напиток.
Спустя пару часов довольные да разрумянившиеся, уставшие женщины дружно уснули за столом. Они не знали, что на все напитки наложено заклинание крепкого сна.
