— А тот, что папу убил? — спросил Целлофан и снова чихнул.
— Микела сожрали выверны. Прекрасная смерть для драконера, очень достойная.
Сыновья «достойно сожранного» обменялись мрачными взглядами. Ну да, выверны были обычно тёмно-зелёными или коричневыми, не говоря уже о том, что вообще принадлежали к другому виду.
— Но, Шарик, пойми же… — снова начал было Драгон и едва не опрокинулся на спину, когда зубастая драконья пасть мгновенно оказалась на расстоянии пяти пальцев от его носа.
— Для тебя — господин Шарик, молокосос! — гаркнул сотрудник МОДа. — И молись, чтоб до меня не дошли слухи, будто ты что-то там комбинируешь. За незаконную охоту на драконов Уголовный кодекс предусматривает наказание в виде двух лет тюрьмы и трёхсот крон штрафа.
Казалось, им остаётся только «напиться, а потом застрелиться», как сказал Драгон, который был самым темпераментным из четвёрки. Он предложил братьям переночевать у него, так что они все в довольно мрачном настроении собрались в его гостиной.
— Собственно говоря, что для нас изменилось? — Выверон с удивительным оптимизмом пробовал найти в ситуации более светлую сторону. — Я по-прежнему буду делать тряпичных драконов, Драга строит дома, Алек считает деньги…
— Чужие, — насмешливо вставил Драгон.
— Свои тоже. Я говорю о том, что у каждого из нас есть крыша над головой и какое-никакое имущество, а ты так отчаиваешься, будто завтра вынужден будешь пойти просить милостыню.
— Великолепно. Мне, значит, надо не обращать внимания и брать пример с Целлофана? Вот он бренчит на своей мандолине, и плевать ему на всё, а тем временем наша семья теряет состояние. Ох, был бы жив отец — я б его просто голыми руками придушил!
— Заткнись! — вдруг отозвался со злостью Целлофан.
До сих пор он тихо сидел в углу и, как обычно, вроде бы глубоко задумавшись, наигрывал какие-то легкие мелодии. Но оказалось, он внимательно слушал, о чём говорила его семья.
— Драга, да постыдись ты. Ведёшь себя как настоящая свинья. Папа умер, а у вас в голове только деньги! Я сегодня послал маме письмо — интересно, кому-то ещё из вас это пришло в голову? Она ведь стала вдовой. И не знаю, как вы, а я себя чувствую сиротой! — Он поднялся и демонстративно направился к двери. — Я иду спать. А этот инструмент называется, между прочим, лютней, а не мандолиной, ты, профан!
— Ну-ну… — произнёс Альваид, когда за его младшим братом закрылись двери. — Высказался! И, надо признать, он где-то прав. Завтра напишу маме.
