Но поразило меня не это. Ну, невысокий, ну, жилистый и сильный, мало ли таких. Кожа хорошая тоже встречается, некоторым с данными от природы везёт…
— У нас глаза одинаковые, — сказала я тихо, отведя с его лица рыжие пряди.
Он резко дёрнул головой вбок — то ли в знак согласия, то ли уходя от контакта — и рефлекторно опустил ресницы.
— Угу.
Удивляться было чему. Мои глаза, как и большинство ярких черт и особенностей, являлись исключительно маминой заслугой — то есть опытного биокинетика пятой ступени. Я редко болела, у меня не было врождённых пороков и сколько-нибудь серьёзных проблем с кожей или волосами — как и у Нэсс с братьями, собственно. Но после троих светленьких детишек подряд мама решила побаловаться с моими данными и запрограммировала гладкие чёрные волосы… и синие глаза, очень тёмные, настолько, что оттенок можно было различить только на ярком свету.
Но я-то продукт биокинеза. А Тейт? У него это… естественно?
Спросить он не позволил. Подался вперёд с нечеловеческой резвостью, сгрёб меня в охапку, сдавил едва ли не до хруста костей — и вдруг лизнул в щёку, затем в другую и быстро прикусил голую ключицу.
У меня сердце чуть сквозь рёбра не выскочило. Концентрация слетела, сверхчувства умолкли. Я медленно сдвинула ноги, скрещивая щиколотки, замкнула энергетический контур, вышла на третью ступень эмпатии и заново развернула купол.
От рыжего — никакой агрессии. Зато сильное чувство вины, любопытство, симпатия, вполне понятно влечение ко мне… и беспомощная злость. На кого-то другого.
Оттуда, со второго слоя сознания, до которого я не добралась.
— Ты чего, Тейт?
Он, кажется, улыбнулся, и честно ответил:
— Пытаюсь сойти за дикаря. Вдруг прокатит, и мне что-нибудь обломится?
Я хихикнула против воли. "Прокатит", "обломится"… Образы шикарные. Чувствую, когда немного подучу язык, речь Тейта расцветёт невиданным богатством оттенков.
— Не обломится. — Не сейчас — точно, когда у меня от стресса ум за разум заходит, ужасно хочется наплевать на три правила Эрнана и положиться на сильного и вроде бы доброго чужака.
— Жаль. — От рыжего повеяло разочарованием.
А мне вдруг стало смешно. И я задала вопрос, который долго уже витал на границе сознания:
— Слушай, а сколько тебе лет?
— Двадцать! А тебе?
— Двадцать четыре. Но мне тут ещё одна мысль в голову пришла. А представления о времени у нас совпадают?
Он с любопытством отодвинулся, снова заглядывая мне в лицо, и мы углубились в подсчёты, сверяя часы. Я даже задействовала первую ступень конструирования и моделирования, чтобы создать визуальную таблицу с условными кружочками и палочками вместо цифр. На Тейта эти спецэффекты особого впечатления не произвели, кстати — неудивительно, учитывая, что здесь в ходу магия.
