– Глупые дети балуются с петардами, – пытаясь прийти в себя после неожиданного звука. Однако спустя буквально несколько секунд выражение его лица изменилось, и он потянул нас в сторону своей машины: – Надо убираться отсюда, тут что-то не так.
Почти добравшись до его машины, мы увидели, что на тротуаре лежит мужчина. Трое других мужчин, по-видимому его друзья, в нескольких метрах от него кричали и колотили по окнам припаркованных рядом машин.
– О боже! Его ранили! – закричала моя двоюродная сестра Джеки.
Я инстинктивно бросилась к жертве, даже не заметив, что друзья побежали в противоположном направлении.
– Надин! – воскликнул Майкл, хватая меня за руку. Но он не успел.
Я опустилась на колени рядом с пострадавшим. Думала только о том, как спасти его жизнь. Год назад я закончила медицинский вуз, и теперь мои врачебные инстинкты взяли верх. Я взглянула на его лицо и поняла, что, несмотря на рост, это был еще совсем мальчишка, не старше семнадцати лет. Пуля попала в голову, прямо над правой бровью, но, так как он лежал на боку, я тут же увидела, что она вышла с другой стороны. Внутренний голос начал отчитываться о статусе пациента, как мы обычно делали в травматологии:
– Огнестрельное ранение в голову! Других признаков проникающих ранений нет!
В кино в подобных случаях жертва теряет сознание, в реальности же парня рвало прямо на самого себя. Я видела в больницах много страшного, но сейчас все было по-другому. Время замедлилось, и я обнаружила, что действую на автопилоте. Один за другим я проверяла показатели, которые выучила наизусть: проходимость дыхательных путей, дыхание, кровообращение, повреждения. Обеспечить проходимость дыхательных путей. Убедиться, что пациент дышит. Проверить пульс. Поддерживать положение шейного отдела позвоночника на случай, если у него сломана шея. В то же время внутренний голос говорил, что сама я вообще-то не нахожусь в безопасном отделении экстренной помощи: рядом нет охранников, а красная машина может вернуться. Сердце у меня колотилось как сумасшедшее, руки дрожали. Каждая клеточка тела подсказывала мне, что нужно бежать, но я оставалась с раненым парнем до приезда скорой помощи.
Через несколько часов, когда мы давали максимально подробные свидетельские показания в местном полицейском участке, нам сообщили, что парень не выжил. Это была тяжелая новость, но я знала, что сделала все возможное. Вернувшись домой, я не могла уснуть. Проходили недели, месяцы, но каждый раз, когда я видела красную машину или слышала звук резко стартовавшего с места автомобиля, меня словно забрасывало обратно в те чувства, которые я испытала тем вечером. На физическом уровне реакция всегда была одна и та же: сердце начинало биться очень быстро, глаза бегали, я ощущала дискомфорт в желудке. Теперь я понимаю, что биологически я реагировала на резкое стрессовое воздействие, связав образ красной машины с угрозой. Мое тело помнило, что́ произошло в тот вечер, и выбрасывало гормоны стресса в кровь на случай, если красная машина, которую я вижу
