Я ПРОСТО СЕГОДНЯ ХОЧУ БЫТЬ ЛЮБИМОЙ И ЛЮБИТЬ!
Знаю — дура. Каждый платит по счетам. И я потом заплатила сполна. И за счастье с почти семейным мужиком, и за отказ от холодной рассудочности. Но это было потом. А в данный момент я была счастливейшей женщиной Вселенной. Я глупо и непростительно наивно верила, что мы будем с ним жить душа в душу… долго и счастливо… А вдруг, эта Чаритта найдет себе другого… А вдруг…
А вот и не вдруг!
Гром грянул после трёх месяцев непрерывного, всепоглощающего счастья…
Всё это время мы почти не расставались с Хорхейном. Он лишь один раз куда-то исчезал. В самом начале. На восемь дней. Но ничего мне об этом сказать не захотел. А я постеснялась настаивать… А так, уходил по службе пару раз в день, минут на сорок. Но, потом возвращался в таком нетерпении, словно мы были в разлуке, как минимум, лет пять. Да и я тоже изводилась без него.
Мы много разговаривали. Но не о сводах Законов. Хорх просил меня рассказать о Земле. О повседневной жизни. На своём удивительном компьютере, помогал мне визуализировать голограммы земных животных, растений, насекомых, просто предметов.
Я порой поражалась — как могла бояться его. Настолько Хорх был нежным, заботливым и внимательным.
Но…
В одно, совсем не прекрасное утро, меня разбудил не нежнй поцелуй, а осторожное прикосновение горда Фаруша. Едва я открыла глаза и встретила его взгляд — сразу поняла — моей сказке о ЛЮБВИ пришел конец!
— Нэра, быстрее вставайте, и идемте со мной. Если не хотите познакомиться с нэрой Чариттой. Быстрее же! — уже почти грубо он тянул меня за собой, по дороге собирая в большой ком все шмотки, до которых мог дотянуться.
Мы вылетели из каюты ит-горда, и почти бегом помчались до лифта. Там, спуск на пять этажей…
Ого! Это же практически технический этаж! Даже тюрьма на два этажа выше!
И потом, уже выйдя из лифта, Фаруш немыслимо быстро волок меня куда-то внутрь замысловатого переплетения механизмов, труб, лесенок, кабелей. Постоянно нервно к чему-то прислушиваясь и озираясь. Я, как могла быстро, трусила за парнем, ни на что не жалуясь и ни о чем не спрашивая. Босые ноги заледенели и кровили от того, что я запиналась об острые углы и выпирающие части предохранительных колпаков.
Внезапно, горд остановился. Отпустив мою руку, и бросив на пол тюк с тряпьём, он открутил несколько шайб на предохранительной обшивке некоего монстрообразного механизма, снял лист, открывший слабо освещённое небольшое помещение.
