Остолбенев от увиденного, наша героиня немедля развернулась и на ватных ногах двинулась в сторону освещенной главной лестничной клетки, даже не пытаясь что-нибудь разглядеть в черной тьме за распахнутой дверью. С каждым шагом темп ее движений ускорялся, так что по лестнице она уже почти что бежала, перешагивая через ступеньки, и в свою каморку ворвалась, можно сказать, вихрем. Но, набирая «02», она несколько опомнилась, взяла себя в руки, и ее сообщение снявшему трубку дежурному по городу было достаточно внятным и информативным.
Прослушивая магнитофонную пленку с записью звонка, можно было понять, что говорит взволнованная – перепуганная? – женщина. Фразы были прерывистыми, с удлиненными паузами между словами, но явно выраженных истерических ноток, говорящих о том, что звонящий потерял голову и сам уже не знает, чего требовать, в этом сообщении не было. В основе оно было деловым, по существу, хотя и выраженным с эмоционально приподнятой интонацией, что легко объяснялось ситуацией.
– Это милиция?.. Я вахтер Института катализа… Астраханская 16а… за партшколой, во дворе… приезжайте… здесь… в здании человека убили, приезжайте!.. Откуда же мне знать, кто убил – я никого не видела… Нет… я здесь одна… никого нет кроме меня… и убитого… Приезжайте скорее!
Услышав от дежурного по городу, что звонок принят и группа немедленно выедет, а также его указание ничего не предпринимать и ни к чему не прикасаться (да ей это и в голову не пришло бы), и положив трубку, Анна Леонидовна с новой волной накатившего ужаса осознала – как она впоследствии рассказывала, – что ее слова никого нет кроме меня выражают не столько реалистичную оценку ситуации, сколько ее горячее желание, чтобы так оно и было. Чувствуя себя в своей клетушке, как в западне, она, озираясь по сторонам, осторожно, но с максимально возможной скоростью, перебазировалась к выходу на улицу. К счастью для нее, перед открывавшейся наружу дверью, был предусмотрен небольшой – метра в полтора – вестибюльчик (или «сенцы», «предбанничек», как часто говорят), отделенный от основного коридора еще одной двустворчатой дверью, предназначенной для защиты зимой от уличного холодного воздуха. Быстро сообразив, вахтер замотала ручки внутренней двери снятой с себя шалью и таким способом до некоторой степени обезопасила себя от нападения изнутри здания. Пока нападавшие справлялись бы с поставленной перед ними преградой и старались порвать шаль, что было бы не так просто, она могла отодвинуть засов наружной двери и выскочить на улицу.
