Жизнь пустынна, бездомна, бездонна, Да, я в это поверил с тех пор, Как пропел мне сиреной влюбленной Тот, сквозь ночь пролетевший, мотор.
11 февраля 1910
* * *
Седые сумерки легли Весной на город бледный. Автомобиль пропел вдали В рожок победный.
Глядись сквозь бледное окно, К стеклу прижавшись плотно... Глядись. Ты изменил давно,
Бесповоротно.
11 февраля 1910
* * *
Дух пряный марта был в лунном круге, Под талым снегом хрустел песок. Мой город истаял в мокрой вьюге, Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног.
Ты прижималась всё суеверней, И мне казалось - сквозь храп коня Венгерский танец в небесной черни Звенит и плачет, дразня меня.
А шалый ветер, носясь над далью, Хотел он выжечь душу мне, В лицо швыряя твоей вуалью И запевая о старине...
И вдруг - ты, дальняя, чужая, Сказала с молнией в глазах: То душа, на последний путь вступая, Безумно плачет о прошлых снах.
6 марта 1910. Часовня на Крестовском острове
В РЕСТОРАНЕ
Никогда не забуду (он был, или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И на желтой заре - фонари.
Я сидел у окна в переполненном зале. Где-то пели смычки о любви. Я послал тебе черную розу в бокале Золотого, как небо, аи.
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: "И этот влюблен".
И сейчас же в ответ что-то грянули струны, Исступленно запели смычки... Но была ты со мной всем презрением юным, Чуть заметным дрожаньем руки...
Ты рванулась движеньем испуганной птицы, Ты прошла, словно сон мой легка... И вздохнули духи, задремали ресницы, Зашептались тревожно шелка.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала И, бросая, кричала: "Лови!.." А монисто бренчало, цыганка плясала И визжала заре о любви.
19 апреля 1910
ДЕМОН
Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я - блуждал средь чужих... О, сон мой! Я новое вижу В бреду поцелуев твоих!
В томленьи твоем исступленном Тоска небывалой весны Горит мне лучом отдаленным И тянется песней зурны.
На дымно-лиловые горы Принес я на луч и на звук Усталые губы и взоры И плети изломанных рук.
И в горном закатном пожаре, В разливах синеющих крыл, С тобою, с мечтой о Тамаре, Я, горний, навеки без сил...
И снится - в далеком ауле, У склона бессмертной горы, Тоскливо к нам в небо плеснули Ненужные складки чадры...
Там стелется в пляске и плачет, Пыль вьется и стонет зурна... Пусть скачет жених - не доскачет! Чеченская пуля верна.
