Он махал руками, подпрыгивал, горделиво выпячивал грудь, повышая голос до крика. В общем, делал всё, чтобы его слова стали правильными, твёрдыми и яростными.
И тогда я сделал глупость.
Спросил его, а помнит ли он с чего вообще начался метакоммунизм.
Поначалу он затих. Я уже подумал, что и этот вопрос он проигнорит. Но, спустя секунду, когда до Усатого дошёл смысл сказанного, он взорвался.
Сначала буквально, а потом словесно.
Его нагрудный карман вспыхнул, и короткая вспышка неонового пламени закрыла лицо Усатого.
Не успел я запаниковать, как Йося, вытащив глюканувшую пачку «веселяшек», вырубил её, светящееся всеми цветами спектра, нанопокрытие, хорошенько швырнув о стену.
— Вонючие ублюдки капиталисты. Даже обычную «пыхалку» сделать нормально не могут. Уже который раз такая херь случается! — яростно бросил он.
Затем вектор его внимания сместился на меня. И я понял, что швырянием о стену не отделаюсь. Усатый хотел изнасиловать мою душу и разум. Ну или во что он там верил.
Но его прервали.
Причём очень даже вовремя.
В сквот ворвалась толпа бесчинствующих детей, которые мигом окружили Йосю, что-то настойчиво требуя.
Конечно, это могли быть обычные карлики. Если бы не одно но. Судя по выкрикам, они требовали, чтобы папочка отпустил их на рейв. Ведь они уже взрослые и хотят адово оторваться.
Получается, Усатый ещё и многодетный отец?
Все мои сомнения разрешились спустя мгновение. Йося, гаркнув злобным тоном, потребовал тишины. А после поинтересовался, кто их сюда прислал.
— Мамочка, наша мамочка! Она нам и волшебной пыльцы отсыпала, — наперебой заголосили детишки.
— Ах ты ж, тупая тварь, — прочёл я по губам Йоси.
Он скривился, выдохнул и надел личину доброго, но сурового родителя. Ну или кем там он им приходился.
— А давайте все выпьем сказочного молочка и ляжем поспать? Чтобы завтра с новыми силами пойти тусить и кайфовать! — максимально фальшиво и чудовищно мило предложил он дикой малышне.
Радостные вопли подтвердили всеобщее согласие.
Уж не знаю, что за цирк здесь происходил, но мне интересно увидеть продолжение.
Усатый вышел куда-то на минутку и вернулся с бутылкой, полной белой жидкости. Налив каждому из детей по ложечке, он, убедившись, что все проглотили «молочко», повёл их за собой.
В соседней комнате валялась куча надувных матрацев разной степени потрёпанности и несколько термоодеял. Соорудив из этого барахла что-то типа подушечного замка, он загнал туда всю малолетнюю орду и стал тихонько петь убаюкивающую песенку.
