— Не понял, это как?
— Память барахлит? Скотты изрыли своими норами половину Марса. Да и тут повсюду заброшенные шахты вместе с природными полостями перекликаются. Если твой дружок захочет, он нас хоть на другое полушарие под землёй выведет. Главное, хорошо попросить и объяснить, — Йося задумчиво посмотрел на скотта.
— Круто, конечно! Но я особо с ним не болтаю. Он вообще приходит и уходит, когда захочет.
— А ты всё-таки попробуй найти с ним общий язык. Иначе…, — Усатый многозначительно замолчал.
— Что иначе?
— Да сдохнем мы все. Вот, что иначе! — вдруг заорал мне Йося прямо в лицо.
Мне такой сценарий будущего совсем не понравился.
Умирать — это не кайф. А гнить, перемешиваясь в какую-то отвратную слизь, так вообще дерьмово.
Выходит, придётся немного поболтать со скоттом. Может, что и получится.
Прожора поднял голову, будто услышал меня. Посмотрел прямо в глаза и вдруг, весело перекувырнувшись, взлетел по моему комбезу и, обернувшись уютным калачиком вокруг моей шеи, замер.
Стало так тепло и уютно.
А потом я стал читать его мысли. А он мои.
— Ну что за вонь?! Братик, ты куда свою любимую сестричку привёл? — всё настойчивей ныла Симона.
Радовало только то, что кроме неё больше никто не подавал признаков слабости. Все понимали, что на кон поставлены их жизни. А значит, стоит напрячься и засунуть своё эго поглубже. Здесь как нельзя лучше работал один из первых принципов метакоммунизма.
Коллектив всё — личность ничто.
Или это было в старой версии коммунизма?
В общем, пока мы шли. И единственное, что нас отвлекало, так это редкие взвизги сестры Йоси и чуть более частое её же брезгливое стенание. Как всё плохо, грязно, неудобно, вонюче, темно, опасно, глупо — список можно продолжать очень долго. Варианты Симона придумывала на ходу.
— Может, сделаем привал? — спросил Усатый, догнав меня.
Я шёл впереди и вёл за собой весь отряд. Не то что бы мне нравилось быть путеводной звездой, но прекрасный мохнатый шарф на моей шее особого выбора не оставлял.
Поинтересовавшись у скотта, будет ли нормально, если мы немного передохнём, я ощутил ответную эмоцию. Нечто среднее между усталостью, голодом и далёкой, но надвигающейся опасностью.
Интерпретировав это, как согласие, я кивнул головой Йосе.
— Народ, привал! — сразу же крикнул он.
— На полчаса, не больше. Прожора чувствует что-то нехорошее. Оно вроде приближается, но не быстро, — тихо сказал я Усатому.
Постоянный эмпатический контакт со скоттом очень утомлял. Наверное, это было обоюдно, так как стоило мне опуститься и сесть, как мой пушистый друг буквально сполз с моих плеч и, чуть пошатываясь, двинул куда-то во тьму.
