— И зачем мне красные губы и ногти? — хмурюсь я. — Что за призыв одинокой бабенки в поиске?
— Так! Что за самоуничижение, Вася? Дай хоть на Родине оторваться, любуясь на такую красоту. Зачем тебе этот бесцветный благородный маникюр, как у английской герцогини? Мне он уже порядком поднадоел в моем Бергене. Ладно я! Среди феминисток в спортивках выделяться нельзя. Видишь, даже волосы окрасила в блонд, мимикрируя под местных. Ни юбок особо не поносишь, ни каблуков, — стала жаловаться сестрица. — Они там до того затюкали своих мужиков, что те рады теперь и женам-филиппинкам.
— Печально, — вздыхаю.
— Что? — выгибает бровь Лександра.
— Попали, говорю. Бедные грозные викинги, — усмехаюсь.
— Нет, я все понимаю. Равноправие — равноправием, но не до маразма же! Да и фиг с ними, главное, я своего Бьерна встретила.
«Да уж, еще как встретила, — фыркаю про себя. — Что только Санька для этого не делала. Она довольно часто летала из Германии в Норвегию. И в различные походы ходила, и в клубы, и в интернете знакомилась. А вышло все совершенно неожиданно и нелепо. Зашла она однажды в местный супермаркет, схватила первую попавшую корзинку для продуктов, а она оказалось не такой простой — волшебной: серой, со специальной маркировкой, обозначающей одинокого человека, желающего познакомиться. Да еще и Сашка привычно стреляла глазками при виде местных красавчиков. Вот Бьерн Иванович и попался. Почему Иванович? А папу его зовут Иван, только с ударением на первую гласную!»
— Он поэтому долго и не женился, боясь повторения печального опыта папки, — продолжила делиться подробностями сестра.
— А что такое с отцом?
— Да мать Бьёркина папку его вышвырнула под зад коленом, привела молодого парня, и Бьерна с его братом Фрэдом заставляла называть того отцом.
— Весело.
— Обхохочешься.
— Ну, чего молчишь-то? Скажи, классно? — снова вернулась к обсуждению моей внешности.
— Классно, — смотрю на себя в зеркало скептически.
И ведь самое обидное, что хоть убейте, не помню, для кого так стараюсь? Что там за Роман такой?
— «Я сочиняю роман, Рома-Рома-Роман — мужчина всей моей жизни»*, - напела Шурка, подзадоривая меня.
— Поганка, — смеюсь на это.
— Ну, полегчало? Голова прошла?
— Прошла, — киваю.
Ещё бы она не прошла, после ударной дозы таблеток?
— О-о, кстати, я вчера так и забыла тебя угостить своими гостинцами.
— Что там у тебя?
— А-а, сейчас, — подрывается с места в сторону кухни. Благо, бежать недалеко. Все рядом.
Квартирка у меня небольшая, студия в Европейском, самом лучшем квартале города, двадцать восемь квадратов свободы от мамы с папой. В кредит, правда. Еще я удачно сумела отхватить последний восьмой этаж в самой низкой секции дома, почему-то с четырехметровыми потолками. Так что, теперь у меня, можно сказать, двухуровневые апартаменты за счет надстроенной атресоли. Спасибо отцу за ремонт.
