Не получу и не продолжу — понимаю я секунду спустя, когда в спальню с громким топотом врывается еще один камуфляжник.
— Принес! — радостно выкрикивает он. — Кидайте скорей!
И я соображаю, что ничего не проглотил... Трофей остался во рту, его оттуда извлекли, — не церемонясь, поломав зубы. А если так — чужое тело превращается в ловушку, в капкан. Слишком много свидетелей, чтобы пойти на мокруху... У г-на Трушина есть двое или трое охранников, способных на все. Но сейчас его дикий вопль собрал тут всю охрану, обе смены... Проще сдать шлюшку в лапы закона, чем обеспечить молчание всех свидетелей, — тем более что Трушин в данном конкретном эпизоде чист и невинен, аки младенец.
Ну я и попал...
* * *
Было следствие и был суд, а до него — две неудачных попытки покончить с собой в следственном изоляторе.
Приговор... Вместо зоны — спецпсихушка, что еще хуже. Будут держать до исцеления, а я не исцелюсь никогда... Никогда не вспомню, как звали обладательницу этого тела, кем она была: память у меня совсем иная, моя. А рассказать правду — поставят еще один диагноз в дополнение к имеющимся.
Пометка в личном деле о склонности к суициду... Она делает практически невозможным добровольный уход из жизни, но я все же пытаюсь. Вариантов не так уж много: попытка уморить себя голодом привела к насильному внутрижелудочному кормлению; все попытки не дышать заканчивались одинаково — сучий организм цеплялся за жизнь и, едва я терял за ним контроль, вдыхал воздух.
И так год за годом, год за годом, — в тоскливом ожидании, когда живая тюрьма состарится и наконец-таки сдохнет... Ну зачем, зачем, зачем я влез в такое молодое тело? Идиот...
* * *
Разумеется, ничего этого не произошло. Вся невеселая картинка грядущей жизни лишь мелькнула перед мысленным взором, когда я все же попытался — безуспешно — приподнять монструозное ложе.
Ну уж нет, годами ждать смерти в палате с мягкими стенами не буду... Я заставлю вас меня убить, черт подери! Даже если для этого придется отгрызть себе руку! Не говоря уж о том, что перегрызть пару чужих глоток и заработать тем пулю в упор, — для меня не повод для сомнений.
Но прежде чем заняться самоедством, пытаюсь протянуть кисть сквозь браслет. Он защелкнут второпях и сидит на запястье не очень плотно, а ручки у шлюшки тоненькие, хрупкие... Нет, не пролезает. Вазелину бы сюда... Или те лубриканты, что использовал г-н Трушин в интимной жизни, — ему все равно не скоро потребуются...
