Будь Епифан один — так бы и сделала. Напрыгнула бы кошкой из темноты и выдавила бы глаза. За его «ну-у...». И силы бы нашлись, так разозлилась.
Но их двое. Они убьют ее и разделают Лехиным ножом. Потом скажут девчонкам, что сходили на охоту. Ну вот как-то исхитрились, без фонаря и без приманок. Они уже успели обсудить, что будут говорить, — не зная, что одна из девушек притаилась рядом, во мраке.
Наврут, а потом станут вчетвером есть принесенное «с охоты» мясо. Едва обжаренное, полусырое, топлива мало. И Милка со Светкой не будут смотреть в свете костерка в глаза друг другу. И не будут вслух удивляться, с чего бы здешние крысы, пусть и необычайно крупные, совсем уж разрослись и стали такими мясистыми.
А если в жаркое попадет то, чего у крыс не бывает — женский сосок, например, — Светка (или Милка) сделает вид, что не заметила. И постарается прожевать побыстрее.
Картина ужина стояла перед мысленным взором яркая. Ужина, где она будет пассивным участником, хоть и главным... Главным и единственным блюдом.
Все казалось таким зримым, что хотелось вскочить и убежать в темноту.
Она осталась. Могли выбрать не ее.
Наташе не исполнилось двадцати... Раньше побаивалась этой даты: сменится первая цифра в двузначном числе, обозначающем возраст, — и вторые цифры замелькают, как в последнем окошечке электросчетчика, — не заметишь, как тридцатник подкатит, а там и старость не за горами.
Ей, дуре, хотелось: хоть бы этот юбилей никогда не наступил... Видать, кто-то наверху, — не на поверхности, совсем наверху, — услышал. И поиздевался, исполнив желание.
Теперь она мечтает дожить до неприятной круглой даты. Но тот, кто наверху, не слышит.
В общем, она согласна зажмуриться, если в ее порции окажется что-то, для крыс не характерное. Она хочет жить и не станет спрашивать, куда подевалась Мила или Света. Подевалась и подевалась, крысы сожрали, с любым случиться может.
Однако Светке ничего не грозит... Леха ее парень, и парень с понятиями, — говорил, словно гвозди заколачивал: свою телку ему жрать западло. Точка. Не обсуждается. И Епифанову телку не стоит.
Иное дело бесхозная Мила.
Лично он, Леха, ничего против нее не имеет. Но у нее, у Милки, судьба такая. Не повезло ей. Карта так легла, для нее неудачно. Может, Милка и сама бы доперла, если б не ошизела с голодухи, что кто-то должен собой пожертвовать, чтоб других спасти. А кроме нее, Милки, получается, что и некому.
Такая вот была у Лехи позиция.
