«Тринадцать, нехорошее число, — подумал Воронин, хотя обычно не придавал значения суевериям. — Не надо было приглашать марсианина...»
Залкин не имел отношения к марсианам, прилетавшим на Землю и третировавшим безвинных землян боевыми треножниками и лучами смерти, — лишь в фильмах и романах прилетавшим и третировавшим, разумеется: следов тех марсиан за все десятилетия колонизации Марса так и не обнаружили.
Он был на «Ковчеге-2» представителем Фонда «Завтрашний день», штаб-квартира которого находилась на Марсе. И штаб-квартиры большинства корпораций, учредивших фонд, находились там же, подальше от Земли, терзаемой катаклизмами, экологическими и гуманитарными катастрофами.
И попробуй такого не пригласи... Сам явится, да еще и наложит вето на любое не устраивающее его решение, — имеет право, половина финансирования программы «Исход» осуществлялась и осуществляется на деньги Фонда. А если копнуть глубже, то больше половины — множество сопутствующих, но не связанных напрямую с Исходом программ «Завтрашний день» оплачивал единолично.
Воронин вздохнул и начал совещание. Коротко, в нескольких словах обрисовал ситуацию — все и без того были в курсе дела. И первым делом обратился к Ревичу, отвечавшему, среди прочего, за связь и за группировку спутников, вращавшихся вокруг Новоросы.
— Что с визуальной разведкой?
— Сделали, что могли... Скорректировали орбиту СВН-12, сейчас он каждые два с половиной часа пролетает над Гагариным. Ну, почти над Гагариным, но небольшое отклонение не имеет значения.
— И?
— Облака... — сказал Ревич виновато, словно облака над поселением появились исключительно по его халатности. — Мощный фронт. Случаются небольшие разрывы, но пока спутник ни на один из них не подгадал.
Такие уж у Ревича были особенности мимики и такая манера держаться в разговорах с начальством. Даже когда докладывал о несомненных успехах, вид имел крупно проштрафившегося, заставляя подозревать, что бодрый доклад — показуха и очковтирательство, а на самом деле все совсем не радужно... Но генерал прошел с Ревичем Марс и верил ему, как себе. Раз тот сказал: «Сделали, что могли», — значит, большего никто бы не сделал.
— Надолго этот фронт, Надежда Николаевна? — обратился генерал к Синцовой, главному метеорологу.
— Неделя, Павел Егорович. В самом благоприятном случае. А если успеет подойти антициклон, движущийся от побережья, то...
— Достаточно, — прервал Воронин: Синцова отличалась излишней велеречивостью и о своих погодных делах могла рассказывать часами. — Даже благоприятный случай меня не устраивает. Мы можем что-то сделать с этими облаками?
