Фистула | страница 12



«Рана, глубокая рана! Развене жалко?!»

Женщина засмеялась – музыка расщепила звук, превратила смех в больную пантомиму.

«Развене жалко?! Я буду плыть как рыба! Приглашаем васпосмотреть

Внезапно она беззвучно охнула и, всё это время стоявшая на одном месте, отдёрнула ногу, как ужаленная. Наклонившись, женщина подняла с земли зелёное бутылочное стёклышко. На пальцах я увидел кровь. Она только опять засмеялась.

«Рана, глубокая рана! Еслиеё вовремя не залечить, онараскроется в самоенеподходящее ВРЕМЯ!»

Это последнее слово она прокричала с какой-то особой ясностью, вспоров им плоть музыки и перерезав связки певцу, и, едва слово слетело с языка, подбросила стёклышко в небо с такой лёгкостью и такой силой, что я, не вовремя моргнув, потерял его из виду. Я смотрел над головой, ища его, затем стал водить взглядом по земле, но стёклышка нигде не было. Может быть, оно всё-таки упало куда-то, просто я не заметил. Может быть, оно не упало никогда.

Музыка захлебнулась, в ушах осталось её шипение. Я взглянул на часы, но ничего не смог разобрать, цифры выворачивало. Перевёл взгляд на кафе: из двух окон смотрели, прислонившись к стеклу, какие-то свиноносые пьяницы, третье было покрыто мелкой листвой трещин и по чьей-то вдохновенной инженерной мысли заклеено крест-накрест скотчем цвета варёной сгущёнки.

Дверь заведения открылась от удара, и оттуда выскочил сутулый и взъерошенный ещё почти молодой мужчина в заляпанной майке-алкоголичке, которая, прилегая к животу, очерчивала какие-то странные бугорки, как будто под ней был не просто человеческий торс. Поначалу мужчина недоумённо осматривался, словно не ожидал оказаться в этом месте, но затем сумел сфокусировать взгляд на женщине в купальнике.

«Дочь! Дочь, ыди сюда! Немедленно!»

Он не двинулся дальше, так и стоял у дверного проёма. Поправил штаны. Шмыгнул, потёр указательным пальцем нос, шмыгнул опять.

«Иду-иду, папочка!»

Женщина крикнула всё так же весело и через улыбку, но даже не повернулась, не взглянула на этого человека – стояла передо мной, слегка согнув ноги в коленях, так что можно было подумать, что это не она вышла ко мне, а я своим появлением прервал её утреннюю уличную аэробику. Шершавое отродье шума, остававшееся у меня в ушах после той прежней какофонии, пошебуршало ещё немного и пропало. Настала тягомотина тихих секунд.


(Белолобая трясогузка деловито протопала совсем рядом со мной, остановилась и осмотрелась, методично постукивая по земле длинным хвостом аки тросточкой, и отправилась по своим делам.)