Сколько еще подобных моментов у него осталось? Я спросил вселенную. И в скольких из них я смогу стать частью? Если таковые имеются?
Внезапная ярость, наполнившая меня, могла зажечь весь мир в огне.
Резкий стук в дверь прервал мое наблюдение. Я отвернулся от окна и крикнул:
— Войдите.
Артем вошел в кабинет с каменным лицом.
— Я нашел свидетельство о рождении.
— Тогда давай посмотрим.
Гнев, закипавший во мне всякий раз, когда я видел Артема, со временем не остыл. Его тайна, секрет Елены, навсегда запятнала эту семью. Он ничего не сказал о Николае, держал их обоих в безопасности и беззащитности. Я бы никогда не пренебрег Роксаной таким образом.
Артем передал мне свидетельство со странным выражением в глазах.
— Там есть Таддео, указанный как отец?
Мой тон был мрачным, указывающим, что бы я сделал, если бы он сказал что-то настолько богохульное.
— Нет.
Он не стал распространяться.
Я развернул и прочел.
Николай Константинович Тарханов. Родился 11 августа, в 4:23 утра (ребенок, должно быть, не давал Елене спать всю ночь — проблемы с самого начала). Мать: Елена Агостино Фальконе. Отец: Константин Евгеньевич Тарханов.
Под моим именем и фамилией стояла впечатляющая подделка подписи.
— Она подделала мою подпись.
Артем скосил на меня свои темные глаза.
— Ты, кажется, впечатлен.
— Возможно, так оно и есть.
Я сложил его.
— Ты действительно верил, что она вписала что-то, кроме твоей фамилии? — он спросил.
Он казался скорее критичным, чем любопытным.
Я сунул свидетельство о рождении в свой стол. Его перенесут в более безопасное место, когда у меня появится такая возможность.
— Она намекнула, что оставила пустым.
Я сказала ей правду, сказала она, когда я спросил ее об этом. Я предположил, что правда была пустой строкой, а не моей фамилией.
— Елена подразумевает многое, — произнёс Артем. — Это ее способ защитить себя.
Я скосил на него глаза.
— Теперь мы воображаем себя психологами, а, Артем?
Его губы почти изогнулись в улыбке, единственный признак веселья. Это меня удивило; ни один из нас не был в достаточно хороших отношениях, чтобы дразнить друг друга.
— Нашей семье было бы лучше с одним, но нет, — он указал на свидетельство о рождении. — Я просто говорю, что у меня есть свой способ защитить себя, у тебя свой, а у Елены свой. Я бы посоветовал тебе не быть настолько готовым поверить всему, что она тебе скажет.
— Это твой способ предостеречь меня от Елены?
— Не было бы ничего такого, чего бы ты мне не сказал, — сказал он, напомнив мне о разговоре, который я имел с ним, когда его любовь к Роксане угрожала его власти. — Но нет. На самом деле, я думаю, что поощряю тебя сблизиться, вернуть ее в эту семью.
