Рациональность овладела моим разумом, такая же холодная, как резкий ветер, обжигающий мои щеки на обратном пути к дому после того, как я упал, и почувствовал, как тело успокаивается.
Эти слова снова и снова звучали у меня в голове. Елена, Елена, Елена.
Ребенок, ребенок, ребенок.
— Ты в порядке, Дани? — спросил Роман.
Я повернулся и увидел молодую девушку. Она прижала руку к щеке, потирая участок покрасневшей кожи.
Даника, должно быть, была теми мягкими руками, которые пытались разнять нас с Артемом.
В суматохе драки один из нас, должно быть, случайно причинил ей боль, в результате чего на ее лице образовался синяк.
Чувство вины закрутилось во мне, омрачая и без того ужасные уголки души.
Я причинил боль Данике; Я причинил боль девушке, о которой заботился с тех пор, как она была подростком.
Артем посмотрел, что я испытываю. Его лицо вытянулось при виде травмы, стыд проступил на его лице.
— Все хорошо, — прошептала Даника. Она не смотрела мне в глаза. — Это был несчастный случай.
Роман выглядел так, словно готов был разорвать мне горло. Если бы он не держал Артема, я бы ему позволил.
— Этому нет оправдания, — сказал я. — Этому никогда не бывает оправдания.
Внезапно по коридору пронесся звук мелодии звонка.
— Дай мне ответить, Роман, — рявкнул Артем, ослабляя хватку быка и выуживая телефон из кармана. Его окровавленные костяшки пальцев дрожали, когда он ответил. — Елена, не делай ни шагу. Мы идём за тобой.
— Чип слежения.
Ее голос.
Моя любовь, мое сердце, моя Елена. Девушка, уничтожившая меня одним предложением и оставившая после себя множество осколков.
Даника рванула вперед, будто собиралась нырнуть в телефон и спасти Елену.
— Ты единственный, кто может получить к нему доступ?
Артем помолчал.
— В теории.
Елена секунду помолчала, затем сказала:
— В теории этого недостаточно.
— Елена...
Раздался гудок. Она повесила трубку.
Артем попытался позвонить ей еще раз, но никто не ответил.
Моя семья посмотрела на меня с вопросом в глазах. Каким должен был быть наш следующий шаг? Каким должен был быть мой следующий шаг?
Звук ее голоса эхом отдавался в моих ушах. Такой ясный и странный, но такой же знакомый мне, как мой собственный. У нее всегда имелась такая фактическая манера говорить, словно каждое слово, слетавшее с ее губ, было правильным, и не было никаких других ответов, кроме тех, которые она давала.
Я потер ноющую челюсть, на пальцах выступила кровь. Не вся кровь моя.
— Соберите людей, — спокойно сказал я.— Нам нужно поохотиться на девушку.
