Я бегу обратно к своей сумке и шаркаю ею по грязному полу. Пот стекает по моему виску и носу от усилий.
Тяжело дыша, я осматриваю сумку. Здесь есть салфетки и вода. Поскольку Серым Глазам всегда больно, я украла ватные шарики и бутылочку, которую папа использует для промывания моих ран. Он сказал, что рану нужно промыть, прежде чем ее перевязывать.
Я вытираю липкую кровь сухими салфетками. Кровь отвратительна, знаете ли.
На боковой стороне его руки, около локтя, зияет глубокая рана.
Должно быть, это очень больно.
Меня охватывает желание заплакать, в носу покалывает, глаза горят, но я не плачу. Я должна быть сильной ради него.
— Будет больно.
Прикусив губу, я выливаю жидкость на его рану.
Он всхлипывает, наблюдая за мной с полузакрытыми глазами.
— Мне жаль, что это причиняет боль. Мне так жаль.
Слезы текут по моим щекам, даже когда я говорю им не делать этого.
То, что он не плачет, не должно означать, что ему не больно. Я плачу по нему, а не по себе.
Используя ватные шарики и бинт, я обматываю ими рану так плотно, как только могу. Папа говорил, что она должна быть плотно обвязана и чистой, чтобы туда не проникли микробы.
— К-кто это с тобой сделал? — я спрашиваю. — Эти монстры? — он кивает один раз. — Я спасу тебя. Я о-обещаю.
Его другая рука обхватывает мою руку и тянет вниз. Я ложусь рядом с ним, его раненая рука остается безвольной, между нами.
— Оставайся в таком положении, — шепчет он.
Мои губы дрожат, а в носу покалывает, когда я смотрю на него и плачу. Я плачу, кажется, целую вечность. Мои слезы превращаются в икоту, а затем в громкие рыдания.
Это некрасиво, сопли и слезы покрывают мое лицо, но я не могу остановиться.
Это так больно.
Его большой палец вытирает слёзы у меня под глазами.
— Не плачь.
— Я не могу остановиться.
— Мне не нравится, когда ты плачешь.
Он продолжает вытирать мои слезы и заставлять их исчезать.
— Почему?
— Потому что мне больно, когда тебе больно.
— М-мне тоже. Вот почему я плачу. Не хочу, чтобы тебе причиняли боль.
— Со мной все будет хорошо, Эльза.
— Обещаешь?
Он не отвечает.
Я рывком принимаю сидячее положение, икнув и делая непроизвольные вдохи.
— О-обещаешь?
— Я не могу.
— Но почему? — кричу. — Это так больно? Я поцелую и станет легче. — наклонившись, я запечатлеваю поцелуй на его повязке сбоку. — Папа говорит, что рана заживает, когда ты ее целуешь.
Он улыбается.
Улыбка слабая и не энергичная, но он улыбается.
— Тебе нужно поесть.
Я роюсь в своей сумке и достаю бутерброд.
