Время шло, постепенно изгладились ужасы коматозного периода, отец опять углубился в бизнес, мать занялась организацией кулинарных курсов, Олег без особого напряжения наверстывал пропущенный школьный материал. Всё шло своим чередом. Мальчик рос. Веселый взгляд изумрудно-зеленых глаз не давал покоя быстро взрослеющим одноклассницам, спокойный голос крепчал, наполненный грамотной, не по молодежной моде, речью. Движения были всё также наполнены врожденной пластикой, а тренер по каратэ его просто боготворил. Олег при своем изящно-хрупком телосложении и невысоком росте, был очень силён - разбивание спортивных мишеней было для него делом привычным и любимым.
Но всё же за последние годы Олег стал иным. Началось всё с того, что он начал видеть свою боль. Ощущать её не только, болевыми центрами, но и визуально, а потом подключились и остальные органы чувств. Отсекая боль, Олег постепенно начал ощущать себя в своем собственном пространстве. И боль там тоже выглядела вполне реально. Иногда это была старая гниющая лодка, что принесло волной к берегу, воплощающему идиллию в чистом виде. И тогда тот Олег, что сидел внутри этого мира, брал в руки лом, шёл к берегу и разбивал эту смердящую посудину вдребезги. Иногда боль оказывалась ядовитым туманом, что окутывает его любимый виноградник. И тогда Олегу приходилось организовывать шторм, чтобы разметать едкую пелену. Постепенно он научился видеть и ощущать и другие чувства. Радость - почти всегда являлась огромным переливающимся солнцем, на которое невыразимо приятно смотреть, грусть - являлась ему ватной тишиной, удивление - всегда проявлялось по-разному, как и причины для его появления... Но это были лишь “цветочки”.
По прошествии некоторого времени Олег стал обнаруживать в своём мире непонятные объекты. Он далеко не сразу понял, что это были его, обретшие воплощение, мысли. С этого времени жизнь кардинально сменила ритм, разделилась надвое. В первой он жил как все - учился, тренировался, читал и смотрел кино. Но вторая часть жизни была сущим волшебством. Ибо в ней он уходил в свой мир, в мир фантазий, ставшими практически явью. Но явью лишь для него.
Обычно, в моменты погружения в себя он застывал на месте, закрыв газа или вперив немигающий и невидящий взгляд в пространство. Эти моменты, когда Олег практически окаменевал, приводили мать в ужас. Для него самого это было забавой, о которой, он был уверен, не знал никто кроме родителей. Но он жестоко ошибался. Это видел и сэнсей, это не укрылось и от остальных учеников. И хоть они мало, что понимали, но твёрдо были уверены, что “крыша” Олега съехала, и съехала основательно. Даже в школе случилось несколько эпизодов, которые Олег легкомысленно отмел, как наверняка никому не запомнившиеся. А зря. Старая преподавательница математики еще не встречала на своём веку ученика, который заснул на уроке с открытыми глазами...
