Нет. Если бы он собирался убить меня, то уже сделал бы это. Но это не значит, что он не сделает со мной того, что заставит меня желать, чтобы он убил меня.
Никто не собирается мне помочь. Люди в этом месте, очевидно, не возражают против того, чтобы он держал меня в плену. Пока я лежу, прислушиваясь к звукам этого места вокруг меня, правда просачивается внутрь.
Где-то рядом играет телевизор, вероятно, из другой спальни, и сквозь стены просачиваются мужские и женские голоса, разговоры приглушенные и неразборчивые. В баре звенят бокалы, кто-то смеется. Признаки жизни, все идет как обычно, как будто не существует девушки, запертой в комнате Спайдера, привязанной к его кровати, ожидающей, когда он подчинит ее бог знает каким безумным желаниям.
Я не настолько глупа, чтобы рассчитывать на сочувствие здешних женщин. Никто из них и глазом не моргнул, когда Ди набросилась на меня. Черт возьми, Моника и Ди, похоже, наслаждаются мыслью о том, что Спайдер причинит мне боль. Они думают, что я получаю по заслугам. Судя по тому, как Текила уступала Ди, и по тому, как все отвернулись, когда она ударила меня, другие женщины уважают ее. До тех пор, пока Ди закрывает глаза на действия Спайдера, то же самое будут делать и другие женщины здесь.
Слезы жгут глаза, беспомощность обвивает горло, как петля. Ди и Моника когда-то были моими друзьями, или я думала, что они были, но в течение менее чем двадцати четырех часов уважение, которое я думала, что мы разделяли, превратилось в ненависть.
Потому что я предала их.
Закрыв глаза, я прогоняю слезы вместе с одиночеством, которое угрожает разрушить то, что осталось от моей решимости. И ненависть к Спайдеру, которая разъедает меня изнутри, как кислота.
В Колонии нас учили, что ненависть — это не просто грех. Она не служит никакой цели, кроме как поглотить сердце и уничтожить душу. Может, это и правда, но сейчас мне все равно. Прямо сейчас эта ненависть сжигает чувство бессилия, отталкивая беспомощность, которая, если я позволю ей взять верх, оставит меня пустой оболочкой, без надежды. Она поддерживает во мне потребность сбежать, найти Сару, вернуть мою жизнь.
Проходят часы, а в комнату никто не входит. Благодаря часам на прикроватном столике Спайдера, я знаю каждую минуту, которая проходит. Не имея ничего, что могло бы занять мой разум, тревога разрывает мои внутренности, когда мой разум вращается с мыслями о том, что ждет меня впереди.
Не раз пасторы говорили о том, что мужчины во внешнем мире делают с женщинами. Похищение людей. Пытки. Худшее.
