Что оставляет только один вариант.
Это решение не должно меня беспокоить. Как Сержант По Оружию для Бандитов, я привык выполнять самую грязную работу в клубе. Я держу клуб вооруженным самым лучшим оружием в течение семи лет. Я имею дело с самыми ужасными подонками в мире, с людьми, которые не боятся смерти и зарабатывают на жизнь ею. Так почему же мои кулаки сжимаются, когда я понимаю, что мне, возможно, придется убить ее?
— Разве не ты всегда говорил, что женщины — это обуза? — тихо спрашивает Страйкер, вырывая меня из моих мыслей.
Вечно задает непростые вопросы, ублюдок.
— Ты слишком много думаешь. Иди дерни звено Пипа или еще что-нибудь.
Страйкер с понимающей улыбкой хлопает меня по спине и уходит.
Мудак.
Я стучу в дверь. — Поторопись с этим делом.
Она бормочет что-то, чего я не могу разобрать. Затем я слышу слабый звон бьющегося стекла.
Мои чувства приходят в состояние повышенной готовности.
Через секунду дверь открывается. У нее в носке выпуклость.
— Извини, что так долго. — Но улыбка, которой она одаривает меня, выглядит фальшивой, как у раскрашенной шлюхи, и голос ее дрожит.
Я хватаю ее за запястье и выдергиваю наружу, затем толкаю ее спиной к стене, зажимая между стеной и моим телом. Она судорожно вздыхает, ее глаза расширяются. Я упираюсь руками в стену по обе стороны от ее головы и заглядываю ей в лицо.
— Что… что ты делаешь?
Я прижимаюсь к ней, позволяя дрожи в ее теле подпитывать потребность, которая сжигает мои внутренности. Я медленно наклоняюсь и вытаскиваю острый осколок зеркала из ее носка.
Ее голова откидывается к стене.
Положив одну руку ей на голову, я подношу осколок стекла к ее глазам.
— Я не могу решить, делает ли это тебя смелой или просто глупой.
То, что она взяла осколок, говорит о том, что она уже не так наивна, как тогда, когда я впервые увидел ее. Однако она не знакома с байкерами. И она поняла, что мы опасны.
Она закрывает глаза и ничего не говорит. Ждет, что я буду делать.
— Открой глаза.
Она делает это, но отводит их. Это начинает выводить меня из себя, и я не знаю почему.
Я подношу осколок ближе к ее лицу, и она встречается со мной взглядом. — Ты знаешь, как этим пользоваться?
И снова тишина.
— Ты знаешь, как убить человека?
Она плотно сжимает губы, словно не хочет говорить. В этой тишине есть какая-то потрясающая сила. Это почти воинственно. Только это та самая женщина, которая требовала знать, куда я ее везу, сразу после того, как я пригрозил застрелить ее. Если я напугаю ее достаточно, она рассыплется в прах. Если я надавлю на нее достаточно сильно, она потеряет контроль.
