— Так давайте выбьем из неё всю дурь, и отправим бедное дитя на суд к Кшару! — воскликнул оратор, словно фанатик.
Толпа согласно загудела и полетели камни. Кто-то даже радовался, когда попадал в девочку, вызывая у неё крики боли. Дети смеялись над ней, будто это какая-то игра. Среди них я узнал подростков, которые работали в трактире, а рядом с ними и саму хозяйку заведения.
На девочке уже не было живого места, она кричала, звала маму, пока один из камней не угодил ей в горло, после чего крик превратился в жуткий свист. Я смотрел на всё это и не мог поверить в происходящее. Как люди могли творить такую жестокость и радоваться? Кто-то из мужиков стал соревноваться, кто из них первым попадёт в голову. Наконец, чей-то булыжник выбил девочке глаз под дружные аплодисменты.
Разом толпа стала стадом кровожадных зверей. Девочка уже не кричала. Всё вокруг неё было в крови. Лицо превратилось в месиво, но люди продолжали кидать, теперь даже усерднее, видя, что девочка уже не так активно вскрикивает.
Когда девочка совсем перестала шевелиться и реагировать на удары, люди начали было расходится, но резко остановились, услышав пронзительный крик из толпы. У одной из женщин лопнула голова. Прежде чем кто-то смог понять, что произошло, труп встал и вцепился в шею первому же человеку своими неожиданно сильными руками… Ошмётки головы собрались и превратились в летающий топор, который стал рубить запаниковавшую толпу налево и направо. С каждой смертью оживлённых становилось всё больше.
Началась настоящая бойня, и я понял, что мне не жаль этих людей. К своему ужасу в глубине души я радовался происходящему. Они это заслужили, пусть и пытались оправдать жесткость карой тёмных сил. На фоне их поступка недавнее быстрое убийство мальчишки казалось самой безобидной смертью.
Между тем наказание продолжалось. Парень в знатной одежде упал на колени, с его рук и лица падали гниющие куски мяса, он хотел закричать, но изо рта лишь пошла чёрная кровь. Глаза выпали из глазниц, превратившись в нечто похожее на сушёный виноград.
Меня начало тошнить, захотелось уйти с театра призраков. Впрочем уходить уже и не было смысла, видение развеялось само.
— Ты их тоже видишь, ведь так? Я прихожу сюда каждую ночь, в напоминание о моей ошибке, — раздался голос позади меня.
Я резко повернулся, направляя меч в сторону звука. Нервы уже сдавали, в городе любой человек мог быть врагом, но со мной разговаривал не человек: на ветке дерева, возле дома напротив сидела большая сова. Та самая, что была на фургоне недавно. Она с интересом меня рассматривала, хоть я и не слышал смеха, но понял, что моя реакция её позабавила.
