Кто ты, откуда, из края какого и кто твой родитель
[400].
Я отвечаю: «Твой раб, госпожа. Стремясь узнать больше, ты стремишься к настоящей драме, к настоящей трагедии. Я — пример своеволия Тихи[401], я — тень из подземного царства, игралище богов, трапеза Эринний»[402]. Говоря это, я опустил глаза к земле и всю ее заливал слезами.
Госпожа в ответ: «Рассказывай обо всем, ничего не тая». Голос у меня пропал, язык отказался слушаться, и из глаз рекой потекли слезы.
Тогда господин (ведь и он был здесь): «Пора завтракать, — говорит, — возляжем; за столом к месту будут рассказы этого раба».
И вот приносят стол, мои господа занимают места на ложах, а я, как подобает рабу, стою рядом.
Госпожа снова обращается ко мне: «Вот теперь пора тебе год за годом нарисовать нам свою жизнь».
А я при одном воспоминании о своих бедах жалостно из глубины души вздохнул, горько заплакал: «Не воскрешайте, — говорю, — господа, мои злосчастья, чтобы трапеза ваша не омрачилась стоном и я не подал вам полной чаши печали». Говоря так, я не убедил их, и, не будучи в силах убедить, —
Увы, увы рабом быть — доля горькая.
Терпи недолжное, насилью уступай
[403] —
произнес: «Отечество мое — город Еврикомид, отец — Фемистий и мать Диантия. Богаты ли они и в числе ли первых людей в Еврикомиде, не мне говорить. В городе — пора Диасий, праздника, пышно у нас справляемого. Лавром увенчанный, хитоном украшенный, в священной обуви, всеми знаками вестнического достоинства отмеченный, вестником Диасий я пришел в Авликомид. Но Эрот похищает мой венок, приманив меня в силки Исминой, прекрасной девой, дочерью Сосфена, одного из первых людей в Авликомиде. И вот я вернулся в мой Еврикомид рабом Афродиты в сопровождении этой девушки и ее отца. Что же было потом? Сосфен, отец Исмины, за столом, во время пышного пиршества объявляет о браке Исмины с другим; счастливо спасшись от него бегством, мы злосчастно были пленены, попав из дыма в огонь, из дождя в море. Корабль — пособник нашего бегства; Посейдон преследует его противным ветром, желает жертвы; мы мечем жребий, жребий выпадает Исмине. Жалко вырвав ее из моих рук, девушку бросают в море; это избавляет моряков от бури, а меня ввергает в пучину стенаний и слез. Не в силах более терпеть, моряки покидают меня на каком-то берегу, и варвары, ныне такие же пленники, как я, берут меня в плен. Затем, снова пленником попав в твои руки, я становлюсь из раба рабом и трижды рабом из вестника».
