. Когда ей довольно было морских омовений, ты бы сказал, взглянув, как девушка выходила из воды: «Так живописцы рисуют с достоинством выходящую из волн Афродиту». Я сейчас же подбежал и подал красавице гиматий
[44], шутя с ней и поддразнивая ее. А она (девушка, видимо, была неприступна и строгих нравов) покрылась гневным румянцем и от возмущения еще больше похорошела лицом, а глаза ее, хотя негодовали, были сладостны, подобно тому как звездный огонь все-таки — скорее свет, чем огонь. Она сломала мою удочку, а рыбу кинула в море; я же стоял в растерянности, оплакивая свой улов, а еще более ту, кого не смог уловить.
«Что за изящество, ах, что за уменье скакать на коне! Какая у этого всадника природная ловкость во всем! И красотой он выдается, и не найдется ему равных в быстроте. Кажется, Эрот не укротил его, и для гетер он остался желанным Адонисом»[46]. Красавец наездник услышал эти мои слова и сказал с укоризной: «Твои речи не имеют отношения ни к Дионису[47], ни ко мне. Единственно страсть умеет мчаться на коне: она гонит меня и благодаря мне моего коня, безжалостно поражая его стрекалом и сверх всякой меры торопя. Мчись вперед, конюший! Пой на скаку и любовными песнями почти мою любовь». Побужденный словами юноши, я так стал петь ему тут же сочиненную песнь: «Я полагаю, господин, что стрелы тебе не опасны. Если же, обладая такой красотой, ты влюблен, Эроты[48], клянусь Афродитой, совершают несправедливость. Но пусть это тебя сильно не печалит: и собственной матери они нанесли раны».
Одна женщина шла по рыночной площади вместе с мужем, окруженная толпой слуг[49]. Заметив, что навстречу идет ее любовник, она чуть только его увидела, по наитию придумала, как под благовидным предлогом прикоснуться к желанному и, может быть, услышать его голос. Женщина делает вид, что споткнулась, и падает на колено. А ее любовник, словно они давно обо всем сговорились, спешит на помощь, подает руку, поднимает упавшую, сплетая свои пальцы с ее. При этом, я думаю, руки обоих немного дрожали от вожделения. Возлюбленный, утешая мнимо пострадавшую, сказал ей несколько слов и ушел[50]. А она, словно от боли, украдкой подносит руку к губам, целует пальцы, касавшиеся его пальцев, потом томно приближает к глазам, точно смахивает слезу с век, которые для этого тщетно трет.
Красавец Аконтий взял в жены красавицу Кидиппу[51]. Справедливо говорит древняя пословица, что по воле божества подобное всегда находит себе подобное. Афродита щедро украсила деву всеми своими дарами, только волшебный пояс
