Мама даже как-то взбодрилась и порадовалась за нас. Еще с первых дней по приезде создалось впечатление, что она переживала мой развод с Кириллом тяжелее, чем я. А в этот день ее глаза посветлели, морщинки разгладились, она цвела и пахла. И мы, ее путевые и непутевые детки, были с ней.
А после аквапарка мы отправили маму с Сенькой домой, а сами облазили все фирменные магазины (ой, отвыкла! – «бутики»,– настойчиво поправляла меня бывшая свекровь), в общем, – занялись шопингом. Я совершенно бездумно потратила все свои отпускные на тряпки и безделушки, которые, возможно, и некуда будет надеть.
Я и забыла: у меня больше нет престижной работы. Вообще работы! Да и заначки на черный день как-то не припасла.
Но и эти переживания и сожаления я оставила на потом.
В следующий выход в люди я уже оделась, как подобает. На мне была цветастая шифоновая кофточка. Она легко колыхалась на теле от ветра, облегая грудь и плечи. В эти моменты я скользила взглядом по сторонам и, если замечала любопытные глаза мужчин, мысленно укоряла себя за легкомыслие. Ведь снова же нарвусь на неприятности. Хватит уже с меня дворовых приключений. Давно прошла пора, когда я надевала неприлично короткие юбки и фасонила по Екатеринбургу, а точнее, по его дворам и закоулкам.
Вот сейчас не нужно думать, что я какая-то там шлендра!
Конечно, для бабулек нашего двора на Московской другого имени у меня и не было. Как бы там ни было, от многих истинных шлендр я отличалась твердыми моральными принципами. Об этом говорят все мои результаты на сегодняшний день. Итак, займемся подсчетами: полное среднее образование – раз; ах да, ясли и детский сад тоже оказали определенное влияние на воспитание (там меня научили драться со всеми, кто косо смотрел. Конечно, это были не воспитатели); курсы парикмахера-универсала и визажиста – два (интересное занятие, дало мне много новых знакомств); высшее образование, дипломом, которым можно бить мух, – три (кстати, на красной обложке не видно крови мух); замужество – одно (об этом говорить не хочу!); развод – один (тем более!); мужчина – один (ну, это не означает, что я дефектная. Сколько было желающих!)…
Это, конечно, не все, но для образа белого и пушистого ангелочка – достаточно. Меня так мама в детстве называла – «пушистая гелочка», слово ангелочек я не выговаривала полностью.
Тем не менее, пока я танцевала, совесть боролась с наглостью. Я получала удовольствие от чужих взглядов, потому что выглядела отлично и чувствовала себя привлекательной. Что бы мы, женщины, ни говорили о вечной любви, о единственном любимом мужчине, о преданности, о совести, в нас всегда живет желание владеть еще большим вниманием, восхищением, признанием, при этом оставаясь верными тому, единственному.
