святую Кузмы и Демьяна, и рече и: «Долго намъ зревшимъ на стареишие игумени, и долго сему князю лежати? Отомькните ми церковь, да отпою надъ нимъ, вложимы и любо си буди в гробъ. Да коли престанеть злоба си, да тогда, пришедъ из Володимеря, и понесуть и тамо». И пришедъше клирошани боголюбьскыи, вземше и, внесоша и въ церковь и вложиша и вь гробъ каменъ, отпевше надъ нимъ погребалное со игуменомъ Арсеньемь.
Горожане же боголюбьци разграбиша домъ княжь и делатели, иже бяху пришли к делу, — золото и серебро, порты и паволокы, имение, емуже не бе числа. И много зла створися вь волости его: посадниковъ и тивуновъ домы пограбиша, а самехъ и детские его, и мечникы избиша, а домы ихъ пограбиша, не ведуще глаголемаго: «Идежде законъ, ту и обидъ много.»[499] Грабители же и ись селъ приходяче грабяху. Тако же и Володимири, оли же поча ходити Микулица со святою Богородицею в ризахъ по городу, тожь почаша не грабити. Пишеть апостолъ Павелъ: «Всяка душа властемъ повинуется»,[500] власти бо от Бога учинены суть; естествомъ бо царь земнымъ подобенъ есть всякому человеку, властью же сана вышьши, яко Богъ. Рече великий Златоустець: «Иже кто противится власти, противится закону Божью. Князь же не туне носить мечь, Божии ибо слуга есть».[501]
Мы же на преднее възвратимся.
Въ 6 день, въ пятницю, рекоша володимерце игумену Феодулови и Луце деместьвянику святое Богородице: «Нарядита носилице, ать поедомь возмемь князя, а господина своего Андрея». А Микулице рекоша: «Събери попы, вси, оболокше в ризы, выидете жь передъ Серебреная ворота[502] съ святою Богородицею — ту князя дождеши». И створи тако Феодулъ, игуменъ святое Богородице Володимерьскои, съ крилошаны и с володимерце ехаша по князь во Боголюбое и, вземше тело его, привезоша Володимерю со честью съ плачемь великымъ.
И бысть по мале времени, поча выступати стягъ от Боголюбого, и людье не могоша ся ни мало удержати, но вси вопьяхуть, от слезъ же не можаху прозрити, и вопль далече бяше слышати. И поча весь народъ плача молвити: «Уже ли Кыеву поеха, господине! В ту церковь, теми Золотыми вороты, ихже делатъ послалъ бяше тои церкви на велицемь дворе на Ярославле, а река: «Хочю создати церковь таку же, ака же ворота си золота — да будеть память всему отечьству моему!» И тако плакася по немь весь градъ и, спрятавше тело его, съ честью и с писньми благохвальными положиша его у чюдное, хвалы достоинои, у святое Богородице златоверхой, юже бе самъ создалъ.
