тоже и в церковъ пустятъ. И мы грешьнии дахомъ по 4 золотыхъ с человека. А которому дати нечего, тово и в церковъ не пустятъ. А с латыней, фрязовъ
[194] и сь еритиковъ по 10 золотыхъ, а золотой по двацати алтынъ, развее с черноризцовъ мыта не емлютъ.
В той же суботной день приидутъ много крестиянъ от многихъ земель, не имущимъ им, что дати поганым туркомъ, — странныи и убогии. И они пришед ко вратомъ великия церкви, а на вратех учинены оконца невелики. И они в оконца зряще в церковъ и плакахуся горце, дабы вошли внутрь церкви видети Гробъ Христа Бога нашего и Святого Духа сошестьвие с небеси на Гробъ Господень. Вшедшу же патриарху во церковь, и мы с нимъ внидохомъ и прииде ко Гробу Господню, и помолихся у святого Гроба престола Воскресения Христова. И приидохомъ где лежитъ камень, что ангелъ его отвали от Гроба Господня. А над нимъ стоятъ образы. И мы, недостойнии, помолився и целовахомъ тотъ камень. И внидохомъ внутрь придела ко Гробу Господню. Туто же радости и трепета исполнихомся, како узрехомъ живоносный Гробъ избавителя нашего. И начахомъ дивитися человеколюбию Божию, како насъ грешьныхъ допусти до святого града Иерусалима и видети и целовати Гроб своего человеколюбия, понеже бо многие скорьби на пути бываютъ от беззаконных турковъ и от араповъ, на мори и на сухе.
В ту же Великую суботу изоутра внидутъ погании турцы спагли и санчаки[195] и янычане в церковъ ко гробу Господню и погасятъ все каньдила во всей церкви и по приделомъ и над самимъ Гробомъ Господьнимъ, ни единого не оставятъ. Обычай же у патриарха, что и в домех своихъ в Великой четьверьг погашаютъ огнь. И сходитъ огнь с небеси на Гробъ Господень, и от того огня взимаютъ в домы своя и дерьжатъ тотъ огнь во весь годъ. А дела при нем никакова не делаютъ, развее Богу молятца до Воскресения Христова. И церковъ малую запечатаютъ своею печатию и стража поставятъ у дьверей гробницы. А патриарху со крестияны дадутъ старую трапезу.[196] Патриархъ же со крестияны идетъ во свою церковь к Воскресению Христову и тамо Бога молятъ со слезами, а жьдутъ знамения Божия с небеси.
И за два часы до вечера приидетъ солнце в великую церковъ, в непокровенное место. И станетъ лучь от солнеца на кресте, что внутрь церкви, — крест на гробнице, над Гробомъ Господнимъ. И узревъ патриархъ то божестьвенное знамя — лучь — и нача во своей церкви со крестияны вечерьню пети; и не прочитая паремеи[197] вземъ евангелие и крестъ и хоруговъ
