— Сволочь! — схватила пакет и швырнула ему в лицо.
Ловко поймав его, Яков схватил меня за руку.
— Не возьмёшь сама, я заставлю тебя надеть это прямо тут, — от голоса его по телу пробежали мурашки. — Будь послушной девочкой, Мирослава.
Я вспомнила про сестру, про Тамару…. Что у него на уме?!
Он опять подал мне пакет, и я выхватила его. Заметила урну и тут же наткнулась на взгляд Серебрякова. Бумага зашуршала, когда я сдавила пакет пальцами. Заставив себя сделать вдох, холодно осведомилась:
— Что дальше?
— Дальше… — придерживая за локоть, он повёл меня к машине. — Дальше ты наденешь это бельё и придёшь завтра обслуживать мой номер.
Я опять едва не задохнулась: от негодования, от его уверенности в том, что ему всё можно. Вырвала руку и остановилась.
— Я не буду обслуживать твой номер. Я написала заявление на увольнение.
— И что дальше? — машина моргнула фарами, он открыл дверцу.
Говорить про две недели мне не хотелось. Что дальше?! Завтра рабочий день…
— Я тебе скажу, что дальше, — в ответ на моё молчание. — Дальше у тебя два дня отработки.
— Две недели, — зачем-то сказала, сдавшись.
— Два дня, — повторил он.
Я вскинула голову. Он ничего не перепутал… Ничего. Смотрела ему в глаза и понимала — он никогда ничего не путает.
— Да, Мира. Два дня. И эти два дня ты будешь обслуживать мой номер. А сегодня… На сегодня можешь быть свободна.
Мирослава
Ночь тянулась невозможно долго, как и весь следующий день. С самого утра Серебряков куда-то уехал, но вернулся через несколько часов. Уехал снова.
— Через двадцать минут принесёшь в триста седьмой кофе и заказ, который должен доставить курьер, — подойдя к стойке, распорядился управляющий.
Я резко подняла голову, позабыв о том, что делала до этого. Как Серебряков прошёл к себе во второй раз я не видела и потому немного расслабилась. Не стоило.
— Хорошо, — получилось слишком уж холодно.
Во взгляде управляющего появилось подозрение, выражение лица стало недовольным. Вот же индюк! Самый настоящий индюк с маленькими глазками, брюшком и задницей, как у разъевшейся деревенской матроны.
— Не забывай, что твоя трудовая книжка всё ещё в отделе кадров. — Этот, очевидно, тоже решил меня припугнуть. Я даже отвечать ему не стала. После вчерашних, совсем не откровенных, но буквально осязаемых угроз Якова его походили на жалкий пшик.
— Мирослава, — с нажимом. Только вернувшаяся к работе, я опять оставила клавиши и всё же сказала:
— Я всё поняла. И про трудовую я тоже помню.
