Лин, в свою очередь, никогда не считали красавицей. Низенькая, по-мальчишески худая и нескладная, без округлых бедер и груди, с темно-нефритовым глазами и губами с опущенным уголками. Ни один благородный наследник не пожелал бы такой уродливой жены, а для кочевника-дикаря — в самый раз.
Двенадцатая жена все равно, что рабыня. Без прав, без надежды, без будущего.
Но кого волновали желания младшей дочери покойного Императора? Они были подобны желанию шелковичного червя, плетущего паутину в свечении летних лучей. И ничего не значили.
* * *
Весь день над Изумрудным Дворцом бушевала гроза.
Лин, под предлогом плохого самочувствия, отослала служанок и закрылась в покоях. Она пропустила ежедневные тренировки в седле с луком, которые обожал ее брат Реншу; не явилась в Зал Пера и Кисти (как настаивал учитель Сян Юй), чтобы поупражняться в мастерстве стихотворения и отказалась спускаться к обеду.
В шуме весеннего дождя, она тихо играла на лютне и, глотая слезы, напевала «За край Последнего Мира».
Спев плач семь раз, Лин завела «Прощай, родительский дом», а после затянула Горькую Судьбу Невесты.
Но, страстная и ранимая девушка не могла долго предаваться душевным терзаниям и под покровом синих облаков вышла в сумрачный сад. Перед глазами замелькали залитые светом павильоны, фруктовые деревья, бесчисленные лица сановников, слуг, евнухов, а потом темный коридор привел в Северное Крыло к Высокому Дому. Лин остановилась у рисовой бумажной перегородки. За ней простирались владения генерала Шэня, советника Первого Министра.
— Ваше Императорское Высочество? — Слуга распластался ниц. — Что вы здесь делаете в такой час?
— Я, — принцесса вскинула голову и придала голосу твердости, — я хочу говорить с господином Шэнем.
— Сейчас вечер, моя госпожа, — ответил слуга, — и господин занят…
— Немедленно сообщите, что его желает видеть Высокая Солнечная принцесса Лин!
Слуга вздрогнул, вскочил, отвесил три низких поклона и, не поднимая глаз от пола, попятился к перегородке. Через минуту она распахнулась и принцесса решительно шагнула в мужские покои.
В зареве свечей сверкали золотые статуи богов Девяти Небес. Стены покрывали свитки с иероглифами, своды украшали плетения трав и цветов, бумажные перегородки скрывали тени женских фигур.
Генерал сидел посреди просторного зала с подогнутыми ногами. Став советником Чанг Минга, он стал тщательно выбирать одеяния и подкрашивать лицо. На его черном костюме сверкали жемчуга и драгоценные камни, талию, растерявшую былую стройность, обвивал алый пояс мандарина с металлическим ключом — наивысший ранг требовал от него ежечасного следования традициям императорского двора.
