— Да и к тому же, кому-то твоей профессии нечего стыдиться и не гоже прикрываться.
— Ты что, за этим…
Лолли отступила назад у уперлась в кровать.
— А может, и за этим, — Денвер рванул к девушке и схватил ее за руку, не давая дергаться. Работница Борделя затряслась от страха, но виду старалась не подавать.
— Даже не думай, — оскалилась она.
— Это почему же, а? Ты, вроде как, на работе… — главный редактор сжал руку еще сильнее.
— Какая же ты мерзость…
Денвер резко отпустил ее руку, и девушка чуть не свалилась на кровать. А потом, порхая подолами фрака, подошел к окну, приоткрыл его и закурил папиросу.
— Мерзость, — повторил он, смотря на ночной город. — Вот уж действительно, мерзость.
Он сделал паузу.
— Это моя работа, дорогуша, — продолжил он, намекая на их дневной разговор. — И я свою работу, в отличие от тебя, делаю, и делаю хорошо.
— Не работа — а мерзость… — Лолли потирала покрасневшую руку.
— Это ты про свою, или мою? — главный редактор ухмыльнулся ночному Златногорску и затянулся.
Они замолчали. Денвер потушил бычок о подоконник и, прикрыв окно, вновь подошел к Лолли, встав практически лоб в лоб с ней.
— Больше даже не думай начинать пререкания, понятно? Все и всё должны выполнять свою работу, все и всё.
Рыжеволосая девушка закашлялась, когда Денвер отошел от нее, надел шляпу и удалился. А потом она вновь легла спать.
Спустившись вниз, главный редактор «Сплетника Златногорска» положил на один из столиков несколько золотых философов и удалился.
Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул, а потом поднял взгляд вверх. Вдалеке плавал, подобно призраку, белый силуэт дворца мэра, надменно возвышающийся где-то в стороне от самого города.
— Все и всё должно работать, — пронеслось у него в голове, — а он этого и не собирается делать. Даже не знаю, во что все это выльется…
Денвер, подстёгиваемый мыслью о грядущей сенсации, скрылся в ночи. А если сенсации не будет, то он сам ее сделает.
До открытия Дворца Удовольствий оставался один день.
