Атрия вышла навстречу Эдис, обеспокоившись её долгим отсутствием. Девушки не было видно у ворот, и она пошла к реке, по уже натоптанной тропинке. На улице сегодня было особенно морозно, к тому же поднялась вьюга, и повалил крупными хлопьями снег, напоследок зима решила напомнить о себе и озлобленно кусала за щеки. Атрия все шла и шла, а Эдис все еще не было видно. Девушка подошла к берегу и на льду заметила подругу, в растрепанном виде та сидела на снегу и обнимала свои колени. Атрия бросилась к ней и когда подбежала, услышала всхлипывания, Эдис плакала горько и навзрыд. Она хотела опуститься рядом, но тут заметила разорванные колготки и торчащие из-под юбки голые ноги, которые уже посинели от холода.
— Идем! — Скомандовала Атрия. — Плакать будем дома возле печки.
Эдис что-то промычала и потянулась к туше косули. Они вместе взяли её за ноги и потащили в обитель. Эдис ревела все дорогу, её трясло, она шла какими-то одеревенелыми рывками. Волосы растрепанны, ворот раскрыт, подруга торопила: быстрее в тепло и срочно отогреться. Нога животного то и дело выскакивала из окоченевших рук Эди, они останавливались, перехватывали руки и снова шли. Оттащив тушку почти к самому забору, Атрия бросила её и скомандовала:
— Пойдем. Я отведу тебя в дом и вернусь с кем-то из девочек.
В теплой кухне на плите всегда грелся глиняный горшок с водой. Затащив закоченевшую девушку в комнату, Атрия стала раздавать быстрые указания и они все бросились ее отогревать. Простуда для переболевших Красным мором девушек была подобна смерти, двух сестер которые умерли этой зимой, погубила именно она. Ослабленные легкие легко воспалялись и без лекарств да еще и ослабленные голодом прокаженные умирали.
Но не горячая ванна, не травяной чай, не теплые камни, которыми они обложили девушку, не помогли. К ночи Эдис металась в лихорадке. Температура поднялась быстро и отправила бедняжку в беспамятство. Три дня её душа ходила по зыбко грани то, уходя так далеко, что всем казалось, что Эдис умерла то, возвращаясь обратно, приводя девушку в сознание. Лихорадка жестоко трепала её тело, сначала температура поднималась, и прокаженная тряслась, потому что никак не могла нагреться, потом одна падала и девушка забывалась сном, вся покрытая обильным потом. Когда Эдис приходило в себя, подруга пыталась её расспросить о том, что произошло, хотя по одежде и следам на теле и так все было ясно. Огромный синяк красовался на бедре, отчетливо отпечатались все пальцы, второй крупный кровоподтек был на груди. Но Эдис лишь мотала головой и молчала. Только когда её забирало глубокое беспамятство, она тихо шептала в бреду: «нет». Наконец к концу шестых суток её состояние улучшилось и девушки вздохнули с облегчением, кажется самое страшное осталось позади! Она будет жить.
