Но прежде чем это намерение Бога становится полностью открытым, человек введен на сцену как ответственное существо и его история, как такового, дана нам в различных фазах, через которые он прошел, до тех пор пока его враждебность по отношению к Богу была явлена на кресте; именно тогда было заложено основание для полного откровения намерения Бога и осуществления Его благоволения в человеке, и причем заложено посредством того дела, в котором раскрыт и прославлен во всей полноте божественный характер, в любви и праведности, и Бог совершенно прославлен во всех отношениях в приведении человека во славу. Творение служило сферой этого проявления Бога; но, как проявление, оно было бы само по себе полностью несовершенно, хотя оно в некоторой степени провозгласило Его славу.
Более того, когда в мир вошел грех, состояние, к которому вследствие этого пришло творение, и результаты Провидения, которое регулировало порядок и частности этого творения здесь на земле, стремились, в том состоянии, в котором находился человек, дать ему ложное представление о Боге. Ибо, если он приписывал это творение и это управление Богу, он видел силу, принадлежавшую лишь Творцу; и в то же время существование зла разбивало в его мыслях всякую идею, которая могла сформироваться о Его могущественной благости. В то время как разум человека заходил в тупик, тщетно пытаясь объяснить это положение вещей, возникли суеверие и философия, доводя до предела путаницу, в которой он оказался. С одной стороны, суеверие сделало еще более ложными те неправильные представления о Боге, которые сформировались у человека; и, с другой стороны, философия, посредством усилий, совершаемых природным человеческим разумом, чтобы избавиться от власти суеверий, ввергла его в такой мрак и такую неопределенность, что он окончил отвержением самой идеи существования Бога, в котором он, однако, чувствовал нужду.
Эти суеверия в действительности являлись не чем иным, как захватом сатаной в сердцах людей самого представления о Боге, чтобы привести сердце к деградации и, под этим именем, питать его похоти, освящая их именем богов, которые в действительности являлись бесами. Философия являлась лишь бесполезными усилиями ума человека, чтобы возвыситься к идее о Боге, к высоте, которую он не был способен достичь, и от которой он, следовательно, отказался, сделав ее предметом гордости, чтобы обойтись без нее. Даже закон Бога, провозглашая ответственность человека перед Богом и таким образом утверждая Его власть, открывал Его лишь в исполнении суда; он требовал от человека, чтобы он был тем, чем он должен был быть, не открывая того, чем являлся Бог, за исключением Его праведности. Он вовсе не открывал Его действующим в благодати посреди этой сцены нищеты и неведения, которые навлек грех на человечество; и по правде говоря, он не мог это делать, потому что его целью было требовать от человека придерживаться определенной линии поведения, судьей которой Законодатель назначил самого себя — в конце пути того, кто был подчинен этому закону. Но Сын Бога — это Бог посреди всей этой сцены, верный Свидетель всего того, чем Бог является в своих отношениях с ней. Одним словом, это Сын Бога, который открывает самого Бога и неизбежно становится центром всех Его намерений и всего проявления Его славы, так же как целью всех Его путей.
