Настоящая Мэлоун, от макушки до пят.
— Снимите оковы. Немедля, — приказал Гельмут страже. — Это дракон — герой, а не изменник.
Стражники освободили мои запястья. Я снова ощутил вкус свободы, осознав, что всё-таки я не был готов распрощаться с ней навсегда.
Гельмут снова принял торжественно королевский вид.
— Ты же понимаешь, что это только начало трудного пути. Ты нужен ей, Жако.
— Знаю. Снова защищать королевского отпрыска.
— От судьбы не убежишь.
Я ухмыльнулся.
— Да уж.
Восьмая глава
ГЕРБЕРТ УОТКИНС
Елена становилась сильнее с каждым днём.
Три месяца с моего освобождения пролетели, как молния Лунного Удара, быстро и ярко.
Она усердно тренировалась и с честью приняла своё положение.
Она больше не мой медвежонок, но по-прежнему моя дочь. Она продолжает называть меня папой и прислушиваться к каждому моему слову.
Я наблюдал за каждым её занятием с наставниками. Из оружия она предпочитала топорики, прям как её мать. Но в то же время ей удалось овладеть мечом и луком. Стоит ли говорить, что она надирала принцу задницу каждые выходные.
Но страх перед Рубикон не проходил.
Мы изучили все записи предыдущих попыток заявить на него права, анализировали его стиль и способности, разрабатывали тактики боя с учётом слабостей Блейка.
В итоге его всё-таки перестали держать под действием успокоительных, и он закипал от гнева. Когда бы к нему ни приближались журналисты, он изливал всю ненависть в адрес Елены.
Он забрался ей под кожу, стал её ночным кошмаром. Буквально. Она часто просыпалась от собственного крика, вся вспотевшая.
И всё время повторяла, что не готова.
А я знал, что готова. Более чем.
Когда мы сели на диван, чтобы в сотый раз посмотреть первую провалившуюся попытку Люциана заявить права на Блейка, я решил сменить подход:
— Что делает Блейк в твоих снах, Елена?
— О, пап, они такие реалистичные, — она вздрогнула. — Я чувствую, как горю заживо. Больше всего на свете меня пугает его огонь.
— Это твой огонь, — поправляю я. — Прими его. Он не причинит тебе вреда, если ты заявишь на него права. Только когда ты захочешь, чтобы Блейк направил его на тебя, ты сможешь взойти.
Она заламывает руки.
— А если не захочу?
— Он не можешь убить тебя. Он это знает. Вот почему он в ужасе от перспективы встретиться с тобой.
Она усмехнулась.
— Он не боится меня, пап.
— Ещё как боится. Разве сама не замечаешь? Это видно по всем его нападкам, по агрессивным интервью, по всей его манере. Только присмотрись.
Я снова включил экран. Мы включили запись. Я показал момент, когда Блейк засмеялся. Заносчивый засранец. Надменный и чересчур самоуверенный.
