Наташа вдруг заплакала. Только сейчас она заметила мертвую голову Екатерины Ивановны, торчащую из развалин на фоне белого куска холодильника. Александр вновь крепко обнял жену и сказал:
— Это война, дорогая. Теперь нужно быть готовыми ко всякому. Все на войне может случиться.
— Но, ты же говорил, что поначалу ничего с городом не произойдет, а тут такой ужас! Бедная Екатерина Ивановна, — всхлипывала Наталья.
— Просто, что-то уже изменилось. Вполне возможно, что я стал причиной этого, — прошептал Александр на ухо любимой.
— При чем же тут ты? Это все эти немцы проклятые. Это же вот этот их самолет взял, да и упал на наш дом. Быть нам теперь погорельцами, — причитала Наташа, не понимая того, что хотел объяснить ей муж. А Лебедев думал о том, что его информация из будущего уже вовсю начала менять историю.
— Неважно, что погорельцы, важно, что мы живы! — пытался он подбодрить Наташу. И, вроде бы, она успокаивалась. Оставив развалины догорать, они пошли вместе в сторону дома Добрыниных. Когда уже отходили, увидели, обернувшись, как к руинам подъехала красная пожарная машина.
Сдав жену на попечение тете Нине, которая, к счастью, оказалась дома, и рассказав о постигшем семью несчастье, Александр вернулся в штаб флота и сообщил о произошедшем дяде Игорю. Отец был недоступен, потому что находился на совещании высшего руководства. Евгений Лебедев только вчера вечером прилетел из Москвы, где он общался не только с Жуковым, но и с самим товарищем Сталиным, который очень заинтересовался данными разведки Балтийского флота об атомном и ракетном проектах, о новых видах вооружения, разрабатываемых немцами, а также о планах Японии. А еще, оказывается, перед самой войной произошли существенные кадровые перестановки не только в войсках и на флотах, но и в верхах.
Вообще, в штабе ощущалась суета. От дяди Саша узнал, что оборона Либавы идет очень тяжело, с большими потерями. И, если бы не артиллерия флота, эту базу уже могли бы потерять. К счастью, благодаря подошедшим вовремя кораблям, база пока уверенно держалась и не собиралась в ближайшие дни сдаваться. Хотя, конечно, по окончании эффективной обороны, ее предполагалось взорвать и оставить, предварительно эвакуировав на кораблях защитников. По замыслу командования, немцы должны потратить на захват Либавы слишком много сил и времени, что должно было дать возможность укрепить другие участки обороны в Прибалтике. Еще Лебедев узнал, что не только немцы бомбили Ленинград, но и наша дальняя авиация собиралась бомбить Берлин этой ночью с аэродрома на Моонзунде. Но, самой главной и непосредственно касающейся его самого новостью оказался приказ о выходе эскадры эсминцев ПВО к Либаве уже через час. Потому что линкорам, находящимся на траверзе базы и ведущим огонь по противнику, срочно требовались дополнительные силы противовоздушной обороны. Там же, для эффективного поражения наступающих вражеских войск артиллерийским огнем, могут понадобиться и все диверсанты-корректировщики. И эсминцы выходили туда не одни, а вместе с конвоем транспортов с вооружением и боеприпасами. Выгрузив которые, транспорты должны будут забрать раненых и эвакуированных и уйти обратно тоже совсем не пустыми.
