Она была абсолютно права и мне было очень стыдно за свое поведение. И опять же в этом был виноват Крестовский, если бы он не вывел меня из себя, я бы не пошла надираться в хлам, в этот чертов бар для настоящих мужиков. Подруга была в корне не согласна с моими обвинениями, потому что это не он меня туда привез и не он вливал меня литры алкоголя. В этом Маша была совершенно права, он был лишь причиной моего безрассудства. Виновата в этом была только лишь я сама и моя излишняя импульсивность, с которой я борюсь уже очень долгие годы. Видимо, пока безуспешно.
После дневного рево-марафона, мне пришлось долго приводить свое опухшее от слез лицо в порядок. Рассказала Машке о ночном случае с Леонидом и она была в таком же шоке, что и я сейчас. Она мне настоятельно посоветовала забыть о своей месте, спокойно доработать несколько оставшихся недель в его клубе и просто навсегда оставить его в покое. И эта мысль, на сегодняшний момент, показалась мне вполне приемлемой. В любом случае после его ухода, общаться я с ним больше не хотела.
Сегодня в моем напряженном рабочем расписании стояло еженедельное выступление на площадке одного из самых больших концертных залов России. Эдуард Сергееивич, руководитель этого прекрасного большого театра был особенным человеком для меня. Благодаря этому доброму и внимательному мужчине, который с такой легкостью пустил меня к себе на большую сцену, когда я еще была совсем зеленой, обо мне узнали "на верхах". После первого же выступления, меня буквально атаковали со всех сторон, закидывая предложениями о работе. Поэтому для него лично, я всегда старалась выложиться на полную.
И вот сейчас, глядя на кислую физиономию своего менеджера, я понимаю, что я сегодня с треском провалилась. Технически выступила я хорошо, ни разу не ошиблась, идеально исполнив все трюки, только вот делала я это совсем без энтузиазма и Машка это сразу же заметила. Особенность моих выступлений заключалась не только в великолепной технике исполнения, но и в заложенных эмоциях, которые я так страстно вкладывала в свой танец. Сегодня, к сожалению, настроя не было вообще. Я даже хотела отказаться и не выступать, но Мария настояла на обратном, потому что отказывать Эдуарду Сергеевичу было категорически запрещенно. Это было некое табу в моей работе. Даже если я буду лежать при смерти, я все равно приползу и исполню для него танец умирающей зомби.
— Микушина, ты меня раздражаешь. Я думала, ты сейчас уснешь прямо там наверху, вниз головой, на веревках, подвязанных к твоим лодыжкам, — ворчала Маша, помогая мне снять сценический костюм.
